— Мне еще раз попробовать?

— Что-то мне подсказывает, — после паузы ответил старик, — что у тебя барьер высокий. Может и со второй попытки не получиться.

— Что же мне идти тренироваться на бомжах? — криво улыбнулся Ильгар, глядя на лежащий на столе пистолет.

— Пулю пустить тяжко, — медленно повторил Оружейник. — Убить, в глаза глядя. Убить так, чтобы самому смерть увидеть. Дыхание ее почувствовать. Но ведь есть и другие способы.

И замолчал.

И юноша не открывал рта, в последний раз обдумывая происходящее.

Понимал Ильгар, что обратной дороги не будет. Видел, что серьезный человек перед ним сидит, из тех, кто слово данное обратно не возвращает, а заставляет идти до конца. Решился.

— Вы эти способы знаете?

— Да.

— А сколько мне это будет стоить?

— Ты не поверишь — нисколько.

— Я не верю.

— Правильно, — улыбнулся старик. — И неправильно.

— Объясните.

Оружейник внимательно посмотрел на Ильгара. Сочувственно. Как старый, умудренный годами друг. Такому взгляду веришь подсознательно.

— Ты когда-нибудь был в театре?

— Да.

— А я в него не хожу, я им болею. Я, друг мой, много путешествую, говорю на многих языках, а потому имею возможность сравнивать лучшие актерские школы, режиссерские находки, не пропускать самые значимые премьеры. И, разумеется, я обожаю Шекспира. И, разумеется, я немного романтик. И немного сентиментален. Полагаю, это единственное человеческое, что во мне осталось. — Оружейник потер лоб левой рукой. — Ромео и Джульетта. Ильгар и Лала. Я помогу тебе просто так, пацан, просто потому, что без моей помощи ты погибнешь. Поверь — погибнешь. И при этом, вероятно, не сможешь дотянуться до Арифа.

Поверил ли ему Ильгар? Может быть. А может, и нет. Но он ОЧЕНЬ хотел поверить.

— Что это за способы, о которых вы говорили?

— Я разработаю план, который ты в точности исполнишь. Ты убьешь своего недруга, но при этом не увидишь ни его лица, ни его крови, ни его мертвого. Ты его просто убьешь. А сам останешься безнаказанным.

— Он назвал время, когда мне следует войти в казино. Сказал, чтобы я не опаздывал и пришел точно.

«А незадолго до этого отключилась видеокамера».

У Волкова не было оснований не доверять пацану. Сейчас Ильгар говорил правду, рассказывал так, как было на самом деле, однако подогнать его историю под правдоподобную версию не получалось.

— Затем я должен был войти в туалет и установить колышек в конкретной кабинке. Держать ее занятой строго определенное время, а затем уйти.

Предположим, Арифа действительно заказали Призраку, точнее — Оружейнику, и опытный специалист нашел идеального исполнителя — Ильгара. Маленького дурачка, мечтающего отомстить оскорбившему его богачу. Маленького дурачка с превосходным мотивом для убийства. Идеального лоха. Оружейник разрабатывает план, Ильгар убивает Арифа и… И тут начинаются вопросы.

Первый: кретинов, подобных Ильгару, положено сдавать, а еще лучше — мочить на месте преступления, как правило, руками облапошенных телохранителей. Кретинам не суждено попадать на допрос к следователю.

— Колышек Оружейник в пластик завернул, я его под рубашку спрятал, а когда надо было устанавливать — резиновые перчатки надел, так Оружейник сказал.

Перчатки и пакет потом выбросил.

Второй вопрос: как Оружейник рассчитал время? Он ЗНАЛ, когда Ариф соберется в туалет. Знал, с точностью до пяти минут. Он ЗНАЛ, что Ариф окажется именно в той кабинке, в которой Ильгар установил ловушку. Получается, Сардар все-таки куплен? А своевременный поход в туалет обеспечен с помощью химии? Возможно… но… А как быть с вовремя вышедшей из строя видеокамерой? Эксперты клянутся, что ее повреждение вызвано естественными причинами. Совпадение? А то, что зацепка на Ильгара появилась лишь благодаря идиотизму щенка — не позвони он на конспиративный телефон, Волкову нечем было бы давить на юношу, — тоже совпадение?

— И еще Оружейник сказал, чтобы я не беспокоился насчет видео, — монотонно продолжил Ильгар. — Мол, с его связями вывести из строя камеру — раз плюнуть.

Волков задумчиво посмотрел на юношу и потер пальцами переносицу. «Почему ты до сих пор жив, пацан?»

Ладно, Оружейник не стал мараться. А Назим? Почему он не грохнул Ильгара? Ведь показания пацана бьют по Лале. Или Назиму выгодно подставить девчонку? Но что тогда ему достанется? Розгин сказал — ничего. Нет у Назима прав на состояние Арифа, единственная его надежда взять под контроль хотя бы сотню-другую миллионов — жениться на Лале. Получается, Назим должен был убить Ильгара любой ценой.

Не убил.

Почему?

И как, скажите на милость, вшивый вице-президент какой-то там «НефК°» сумел выйти на лучшего в мире киллера?

«Лучшего, лучшего… А кто такой Оружейник? — неожиданно подумал Федор. — Что за человеком нужно быть, чтобы превратить убийство в искусство?»

— А еще старик сказал, что каждый из нас идет по канату, — словно отвечая на вопрос Очкарика, произнес Ильгар. — Смерть поджидает нас едва ли не за каждым углом, однако тысячи различных причин позволяют нам ускользать от нее, дожидаясь своего часа. Но если выбрать подходящий момент, человека можно убить, просто пошевелив пальцем.

«Если выбрать подходящий момент. Если выбрать подходящий момент… Видеокамера сломалась, Ариф захотел в туалет, Сардар выбрал определенную кабинку… Подходящий момент? Очень подходящий».

Выбрать подходящий момент, это значит — знать. Оружейник знал.

Кто же он такой, черт побери?

Кто?

— Федор Александрович, что мне делать теперь?

Задумавшись, Волков совершенно потерял счет времени, и робкий голос Ильгара заставил его вздрогнуть.

— Что со мной будет?

«Хороший вопрос».

Очкарик вытащил из пачки очередную сигарету.

Если паренька арестовать, то придется выкладывать на стол свои шаткие доказательства и его бредовое признание. Первое порвет в клочья даже начинающий адвокат. Второе… Делиться с кем бы то ни было признанием Ильгара Федор пока не хотел. Почему? Потому что стоит Шипилову пронюхать, что Очкарик вышел на след неуловимого Призрака, как дело у него немедленно отберут. Это с одной стороны. А с другой — странное поведение убийцы. Почему Оружейник не убрал Ильгара, а дал ему возможность поговорить с Волковым? Ошибка? Стечение обстоятельств? В любом случае этим следовало воспользоваться.