Максимов позвонил Кенжабетову.

— Да, Артем Викторович, — отозвался он.

— Нет, это Владимир Максимов.

— Артем Викторович, сейчас я отойду, где потише.

Кенжабетов заговорил шепотом:

— Мне запретили с вами разговаривать.

— Кто?

Хотя он и так знал ответ.

— Николай Валерьевич. Он уже едет сюда. Тут его люди, контролируют каждый мой шаг.

— Мне нужно срочно переговорить с братом. Это вопрос жизни и смерти.

— Вы что? Я не могу этого сделать. Мне дали четкие указания.

— Послушайте. На борту находиться очень опасный радиоактивный элемент, его нужно нейтрализовать.

— Радиоактивный? Сообщите Николаю Валерьевичу.

— Он не поверит. Пожалуйста, придумай, как мне с ним поговорить.

— Я ничего не обещаю. Надо идти, сейчас готовимся вводить новый курс.

— Я жду звонка.

* * *

Артур ввел данные в бортовой компьютер. Точнее говоря, он просто выбрал курс из множества существующих. Ему просто нравилась эта фраза — «ввел данные». Он слышал это в старом фильме и не мог вспомнить название. Можно было легко заставить самолет лететь, например, в Якутск, в Улан-Удэ, или в Лондон. Было бы топливо.

Он как будто попал в фантастический фильм, где в мире будущего человека окружали разнообразные компьютеры, делающие за него всю работу. На экран двумя нажатиями клавиш можно вывести любую информацию о состоянии всех систем самолета, вплоть до датчика воды в бочке туалета. Интересно, а в сапер тут можно сыграть на досуге? В команде пилотов больше не нужны штурманы, следившие ранее за показателями приборов. За них быстрее человеческой мысли теперь все делает электроника. Хотя механические датчики высоты и положения в пространстве тоже присутствуют. И это не дань авиации прошлого века, а всего лишь подстраховка на случай выхода основной системы из строя. Даже в наш цифровой век, человечество все еще не полностью доверяет компьютеру.

Самолет накренился, чтобы встать на новый курс. Началось снижение. Здесь, в кресле пилотов это действо воспринималось иначе чем из кресла пассажира — спокойнее, создавалась иллюзия контроля.

Нос лайнера нацелился прямо на грозовой фронт, маячивший на горизонте. Первые лучики утреннего солнца с трудом пробивались сквозь него на законный небосвод. Кривые, как иссохшие ветки, молнии расчерчивали небо несущими смерть рисунками. Ни одна птица в здравом уме не рискнет залететь в грозовой фронт, но у нашей, стальной, не было выбора. Хотя тот бурят Кенжабетов (национальность Артур определил не только по фамилии, были в бурятах особенные степные нотки в голосе) сообщил, что молнии самолету не страшны, каждая вспышка, и чем ярче и ближе она была, пугала Артура не на шутку. Рефлекторно хотелось вцепиться в штурвал, как в руль автомобиля на неровной дороге и отвернуть. Только штурвала здесь нет. Вместо него маленький джойстик слева на панели с ярко-красной кнопкой. Кенжабетов первым делом предупредил, что нажимать на нее ни в коем случае нельзя, иначе самолет перейдет в ручное управление и с вероятностью больше ста процентов лайнер неуправляемо полетит к земле. Артур решил вообще не прикасаться к джойстику от греха подальше.

От мысли о предстоящей посадке Артура морозило. Ожидание было хуже всего. Это как сидеть в очереди к стоматологу, чем дольше, тем страшнее.

С противоположного края кабины лежали трупы Миши и капитана. Артур оттащил их и закрепил веревкой, чтобы не катались по полу. В момент резкого снижения, все не закрепленные предметы испытали перегрузку и взметнулись в воздух. Для Миши это стало смертельным. Артур поймал себя на мысли, что находиться в компании с трупами ему совершенно не сложно. Только бы не воняли, а остальное не смущало. Он мог бы даже вздремнуть. Удивительно как человек быстро приспосабливается.

Артур вспомнил как вместе с Батей, утопая в снегу, нес гроб с телом брата к последнему пристанищу — подготовленной еще несколько месяцев назад яме. Дело в том, что копатели могил роют ямы на зиму летом, так как зимой грунт дубеет и становиться тверже бетона. И ведь они прекрасно знают, что роют ямы еще живым людям. В этих ужасных обстоятельствах, скрепивших их общим горем, он виделся с Батей в последний раз. Может быть, потому Батя не узнал его голос по рации.

Кенжабетов вышел на связь. Артур рассказал о показаниях приборов. Несмотря на то, что посадка произойдет в автоматическом режиме, Артуру потребуется сноровка, чтобы вовремя выполнить определенные действия. Кенжабетов опасался, что в последние секунды Артур может испугаться и замешкаться, что совершенно не позволительно когда многотонная махина стрелой несется к земле. Чтобы не запутаться в тысячах рычажках и кнопочках, было решено отрабатывать последовательность команд несколько раз. Это был уже третий. Все прошло как по маслу, Артур запомнил все без запинки.

До прибытия в аэропорт оставалось чуть больше пятнадцати минут.

— Ты главное не нервничай и все будет нормально, — подбадривал Кенжабетов. — За спиной у тебя живые люди, помни о них.

Артур кивнул в ответ, будто его могли видеть. На самом деле он старался не думать о тех, кто остался в салоне. Он больше не слышал выстрелов и это создавало двоякое ощущение. Они могли быть живы, но тогда почему никто не проявляет признаков жизни, не стучится в дверь, не кричит? А что если он последний оставшийся в живых в огромном стальном склепе? В двери есть специальный глазок, его разбили, когда ломали дверь. Даже если бы он был цел, Артур не решился бы взглянуть. Пусть лучше он останется в неведении до самого конца.

Вода реактивными волнами плыла по стеклу. Самолет влетел в черные, распухающие на глазах, облака.

Ему хотелось, чтобы это быстрее закончилось. Хотелось упасть на сухую осеннюю траву и вдохнуть запах дерна. А потом выспаться. Боже, как же он хотел выспаться. И выпить пива с братом. Как же давно им не удавалось так просто посидеть и поговорить, как раньше. Было бы у Артура время, чтобы отлучиться из Питера.

Питера… А что он вообще должен был делать в Питере?

Вот это новость. Он совершенно забыл. Стресс отшиб последние осколки памяти. А что он делал до этого, в Красноярске? Он же давно там не живет.

Черти что. Несуразица какая-то.

А может быть? Нет. Да точно! Это воздействие наркотиков. Тех самых, о которых говорила Наталья, те самые, что свели с ума пассажиров. Интересно, что еще он забыл из своей жизни? Лучше он займётся этим вопросом когда все закончиться. Нет времени ворошить прошлое. Лучше он еще раз повторит про себя процедуру посадки, отыщет нужные рычаги, и вспомнит последовательность их включения.

Самолет пошел на первый поворот. Значит, началась подготовка к посадке. После четвертого Артур должен увидеть перед собой взлетно-посадочную полосу. Пока что лишь изредка мелькали огоньки зданий, а затем снова пропадали в густой дождевой пучине.