— Попробую.

Эвелина опустилась на землю и вошла в уже знакомое нам состояние. Я тихонько «присоединился» к ней, стараясь научиться непонятному для меня искусству. Пустое занятие — странные образы, полунамеки, вспышки света, глухие ритмы барабанов, — это нечто совершенно другое, нежели то, чему я обучен. Этому не научишь, это колдовство, таинство, искусство. Кто же научил тебя этому искусству, милая Эва?

Змеи, подчиняясь безмолвному приказу, послушно заскользили прочь, веером расходясь в стороны. Они скользили мимо нас, осторожно огибая ботинки и не делая попыток атаковать. В какой то момент мы оказались со всех сторон окружены пестрой рекой. Как маленькие островки мы возвышались над потоком смерти. Одно неверное движение, срыв в действиях Эвы и мы реальные покойники.

Куратор стер пот со лба, когда несколько отставших гадюк проползли прямо возле него. Коротко выдохнув, он подполз поближе к месту отдыха змей и начал осторожно прощупывать полянку палкой. Сюрпризов не обнаружилось или они спрятаны слишком хорошо, в любом случае нам самим предстоит узнать это, ступив на полянку. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — куратор сплюнул в траву, и отдал нам приказ расчищать поляну, искать, что подогревает ее снизу.

После усердных трудов удалось раскопать металлическую рукоятку. Мы с Эвой потянули ее, и вместе с дерном вверх поднялась металлическая крышка размером с амбарные ворота. Если бы не гидроподъемники нам этот фокус ни за что не удался бы. Но механизмы работали идеально, без скрипа и шума крышка весом в добрую тонну легко откинулась вверх.

Перед нами открылся ряд ступеней уходящих вниз. Не очень-то похоже на бандитский схрон, тут поработали профессионалы. Жаль, на крышке не выбит год изготовления, интересно было бы узнать, когда это чудо техники сотворили. Все чистенько, стерильно, не чувствуется присутствия человека. Такое впечатление, что по этим ступенькам не ступала нога человека с момента их изготовления. Вымыли и закрыли, как подарок для именинника.

Сделали факел из пучка травы и палок, чтобы хоть как-то осветить путь во мгле. Сюда бы фонарик помощнее, а мы как пещерные люди с факелами лазим по пещерам. Хорошо хоть сыростью и тленом не пахло, особенно тленом — очень не хочется увидеть истлевшие трупы и прочие призраки жизни. Хватит ли факела, сколько мы еще будем топать по странному бетонному коридору без малейших признаков дверей, проводов, вентиляции? Как гроб, право слово, аж жуть пробирает. Вот закроется сейчас входной люк, и останемся мы тут как в ловушке. Словно в ответ на мои мысли за нашей спиной раздался звук похожий на тяжелый вздох, пламя факела взметнулось и погасло. Свет в конце тоннеля потух.

— Похоже люк закрылся, — прошептала Эва дрожащим голосом.

— Похоже на то, — спокойно подтвердил куратор, — может, факел снова зажжем, а то в темноте как-то скучно?

Я щелкнул зажигалкой и вернул жизнь огненному язычку, освещавшему наше странное убежище.

— Назад дороги нет, значит идем вперед, — скомандовал куратор, — выше нос, раньше смерти не помрем, — приободрил он захандрившую Эву.

Еще несколько шагов по изогнутому коридору и путь преградила стальная дверь без малейших признаков ручки или замка. Назад нельзя, вперед не пускают, кругом гладкие бетонные стены и блеск полированный стали. Должна же она как-то открываться, если это дверь, а не технологическая затычка. Типа строили, строили и передумали дальше строить — заткнули стальной плитой и мама не горюй! Без автогена не пройдешь, может даже и с ним не пройдешь.

А ведь как умно придумали — заходишь просто без затей, проходишь определенную точку, и вход закрывается. Все ребята — пожалуйте бриться!

Мы попинали по двери ботинками, постучали палками по стенкам — результат нулевой. С тем же успехом можно было стучаться головой.

— Подождите, — прервал наши метания куратор, — я кажется знаю, что это такое. Вероятность маленькая, но выбирать все равно не из чего. По крайней мере можно проверить. Отойдите в сторонку, чтобы не мешаться. Если я ошибаюсь, то на этом наше путешествие и закончится, — довольно мрачно пошутил он.

Мы послушно отошли. Куратор сел в более удобную позу, прижал руки к животу.

— Ууу-гр-р-р-кха-а-а-а, — издал он утробный звук, смешно округлив губы и вытянув лицо вверх, как волк в полнолуние.

В ответ тишина.

— Подзабыл или не та система, еще попробую, — поморщился он недовольно.

Куратор выл, квакал, ухал по совиному, издавал вовсе неприличные звуки, заставляя нас корчится от с трудом скрываемого смеха. Мы не понимали цели его музыкальных опусов, и поэтому открытие двери было для нас полной неожиданностью.

— Кха-а-а-м-х-а-а-рма-дз, — выдал он новую команду после небольшой паузы.

Дверь бесшумно скользнула на место.

— Агр-р-р-ахма-дар-р-р!

Дверь открылась.

— Порядок, помнят мозги, помнят! — просиял он и пояснил, увидев недоумение в наших глазах, — Секретная разработка, язык управления боевыми машинами и механизмами. Не слыхали? Правильно и не должны были слышать! Секретная, специалистов готовят штучно для спецобъектов.

— Что-то этот ваш язык больше на собачий вой похож.

— Точно подмечено, похож! А почему?

— Почему?

— Потому что для его звучания не требуется всей мощи речевого аппарата. Даже если у оператора выбиты зубы, не работает челюсть и едва ворочается язык, он все равно сможет произнести несколько базовых команд, на которые настроены механизмы распознавания.

— А нельзя попроще как-нибудь? Типа «Сим-сим, откройся!»

— Нельзя, расчет делается на невозможность обычному человеку воспроизвести команду и на частичное физическое поражение оператора.

— Дальше пойдем или вам нужно еще чего-нибудь повыть? — не удержавшись, хихикнула Эва.

— Смейтесь, смейтесь, — ухмыльнулся довольный куратор, — а повыть еще придется, иначе нас тут мигом угробят.

Он коротко рыкнул и за дверью вдоль коридора загорелась цепочка лампочек аварийного освещения. Еще несколько команд и нам было разрешено двигаться вперед. Куратор висел на наших плечах, слабо отталкиваясь ногами, помогая нам сдерживать свое безвольное тело. Рычание отняло у него последние силы.

— Сейчас налево, — едва слышно прошептал он на перекрестке, — там медотсек, там есть чем меня подлечить по-настоящему.

В медицинском боксе куратор почувствовал себя увереннее. Он командовал нами, как хирург ассистентами. Задубевший от крови комбинезон просто срезали ножницами по пояс. Клочок тельняшки, присохший к ране, куратор оторвал сам, скрипнув зубами от боли. Кровь снова заструилась из разрыва оставленного пулей.

— Ерунда, — ободряюще усмехнулся он, увидев наши посеревшие лица, — сквозное, заживет как на собаке!

Под его командой мы залили рану какой-то остропахнущей пастой из тюбика с непроизносимым названием. Потом вкололи несколько лекарств из набора готовых шприцов.