Он нащупал в кармане халата маску, и уже собирался ее надеть, как Таня махнула свободной рукой.

– Не надо… Можешь подойти так.

Борис медленно подошел к кровати и осторожно присел на край.

– Она красивая, – взглянув на девочку, едва слышно произнес он. – Ты уже придумала имя?

– Да. Она похожа на ангелочка. Я хочу назвать ее Ангелиной.

– Хорошее имя… – улыбнулся Борис. Их взгляды встретились, и у Тани задрожали губы. Глаза в тот же миг наполнились слезами, и она не могла ничего с ними поделать.

– Зачем же ты ушла от меня, Таня? – коснувшись ее руки, спросил он. – Без тебя моя жизнь превратилась в ад. Все эти месяцы я следил за тобой и боялся приблизиться. Я боялся снова услышать от тебя отказ. Я так сильно тебя люблю, Танюша!

– У меня дочка, Боря. Девочка, понимаешь? Я не хочу, чтобы получилось точно так же, как было у тебя с Машей.

– А что с Машей? Мы с Машей оба были глупы и тщеславны! Мы многого не понимали. Деньги вскружили нам голову, и мы не ведали, что творим. Я не отношусь плохо к Лизе. Она моя дочь, у нее есть все, чего только может пожелать душа… Вернись ко мне, Таня. Умоляю… Мы сможем начать все с чистого листа – ты, я и наша малышка. Обещаю, я сделаю все, чтобы стать хорошим отцом!

Таня всхлипнула, и скопившееся за девять месяцев напряжение вырвалось наружу. Слезы бурным потоком хлынули из глаз, и их уже было невозможно остановить.

– Ну же, Танюша… не плачь. Когда ты плачешь, я с ума схожу! Просто позволь мне стать твоим мужем и отцом нашей девочке.

Он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.

– Даже не представляешь, как много ночей я проплакала, с тех пор как мы с тобой расстались…

– Прекращай, Танюша… Послушай, я переезжаю в другую страну. После смерти отца я так и не смог найти себя. Чувство вины от того, что мы с ним так и не помирились перед смертью, сгрызает меня изнутри. Я хочу начать все сначала. Мы можем переехать на Кипр вместе. Ты, я и Ангелина. Купим дом где-нибудь рядом с пляжем, и наша девочка будет расти в маленьком раю.

– Правда? Такое возможно? Уехать в другую страну, туда, где есть море и больше никогда не видеть этот прогнивший город?

– Да. Начнем все с чистого листа. Тебе понравятся пляжи. А когда подрастет Ангелина, ей тоже понравятся.

– Я и на море-то никогда толком не была… все собирала деньги на квартиру. Думала, как Ангелина подрастет, обязательно свожу ее к морю… а жить на Кипре, это… это что-то совсем запредельное…

– Почему? У меня мама уже несколько лет живет на Кипре! Мы прекрасно там устроимся, Танюша. Поживем здесь, пока дочке не исполнится три месяца, как раз успеем расписаться, покрестим ее и переедем.

– А знаешь… когда-то давно, я встретила цыганку, которая сказала, что у меня будет дочка, и что мы с мужем уедем жить в другую страну, – вытирая слезы, вспомнила Таня.

– Видимо, та цыганка была ясновидящая, – тихо рассмеялся Борис. – Так что, ты меня примешь обратно?

– Да. Я люблю тебя… Люблю также сильно, как и тогда, когда мы встретились в первый раз в твоем ночном клубе. Помнишь?

– Помню. Теперь в клубе всем заправляет Макар. Кажется, у него неплохо получается… Значит, я могу сделать тебе предложение?

– Можешь, – сквозь слезы заулыбалась она.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Выйду.

Борис придвинулся ближе к Тане, обнял ее за плечи, и они еще долго сидели на кровати, любуясь спящей малышкой и боясь спугнуть свое счастье, которое оказалось совсем не таким, как представлялось Борису еще год назад. Счастье было не в том, чтобы владеть клубом "Валенсия" или получить наследника мужского пола. Оно пришло только сейчас, когда на свет появилась Ангелина, и они с Таней стали настоящей семьей.

* * *

Макар стоял в зале ожидания аэропорта, и от нетерпения по спине бежал легкий холодок. Вот-вот должен приземлиться самолет, в котором летели Боб Моррис и Данил. Макар и Рита развелись больше полугода назад, а теперь Данил летел в гости к отцу на весенние каникулы. Мальчик и процветающий американский адвокат еще не знали, что Данил не вернется в Америку. Макар и его новые подельники все хорошо продумали. Покойный Глеб Сергеевич был прав – негоже, чтобы русского ребенка воспитывал американец.

Валера ждал сигнала в подержанной русской «девятке», чтобы быстро обезвредить Боба и отправить его следующим же рейсом обратно в Америку. Это было противно и незаконно, но Боб Моррис так и не усыновил Данила официально, так что Макар считал, что имеет полное право родного сына себе. Тем более, что два месяца назад Рита родила близнецов, тоже сыновей. Бобу и его русской жене есть, чем заняться.

Объявили посадку. Макар набрал Валеру.

– Мы готовы, босс. Вдохнет эфир, а потом посадим его на следующий самолет. Долетит прямиком до своего Бруклина. С работниками аэропорта уже все улажено. Провезем Боба на самолет без сучка и задоринки!

– Отлично. Как только я возьму на руки сына, действуйте.

Он уверенно выдохнул и принялся ждать вместе с остальными встречающими.

Вот пошли прибывшие на самолете пассажиры. Радостные вскрики, улыбки, смех… Где же его сын?

Мелькнула в проходе грузная фигура необъятного Боба, а следом, бледный и испуганный, по сторонам смотрел его Данил.

«Как вытянулся!» – осторожно подметил про себя Макар.

Заметив его, мальчик оживился: вырвал руку у Боба и бросился к родному отцу.

Что-то защемило в груди, и Макар, позабыв обо всем на свете, раскрыл объятия навстречу сыну.

– Данька! Родной!

– Папа! Папа!

Подхватил его на руки, прижал к груди крепко-крепко и даже подбросил вверх.

– Папочка, скажи, что мы больше никогда не будем расставаться, – сжимая его гладковыбритые щеки ладошками, сбивчиво заговорил сын. – Скажи, пожалуйста!

– А жить со мной останешься? – целуя его в лобик, спросил Макар.

Мальчик стушевался.

– А мама, как же?

– Мама? В гости к нам приезжать будет… – краем глаза наблюдая за тем, как Валера уверенно закрывает лицо Боба рукой, в которой зажата тряпка с эфиром, и как тот беспомощно барахтается, постепенно теряя сознание, беспечно ответил он.

– Ну, ладно, – пожал худенькими плечиками Данил.

– Тебе понравится в новом доме, – прижимая сына к своей крепкой груди, пообещал Макар. – А маме напишем письмо. Через интернет.

– Хорошо, папочка… Ой, а где дядя Боб?

– Кажется, решил уехать