Метрах в двухстах от дома тащились ребята. На себе Вульф нес молодого олененка, Касьян несколько мертвых зайцев. Мэйсон, будучи более взрослым и выносливым добежал до дома первым. А вот Касьян явно выбился уже из сил. Он еле волочил ноги, прокладывая себе дорогу сквозь сугробы снега.

– Надо помочь ему! – я почти сорвалась уже с места, чтобы бежать на помощь другу, но Вульф перехватил меня поперек живота и затащил в дом.

– Пусти! – заверещала я, колотя парня по всему, до чего доставала.

– Я помогу ему, а ты не высовывайся! – Вульф Мэйсон слегка приоткрыл дверь, как наш дом затрясло.

– Ему надо помочь! – заорала я, пытаясь пробраться к двери, но Мейсон отпихнул меня и надавил на дверь, плотно закрывая ее.

– Не думай. Только сама погибнешь!

Комья снега стучали по крыше, по стенам, по ставням. Я боялась, что дом не выдержит и рухнет, но он стоял крепко. Когда тряска закончилась, было понятно, что мы погребены под тоннами снега.

– Касьян! – завопила я, пытаясь открыть дверь, но стены слегка перекосило, из-за чего дверь отказалась открываться. – Ты обещал помочь ему! Обещал!

Я забарабанила по двери. На глаза навернулись слезы. Друг. Еще один погиб. Дей, а теперь Касьян были мертвы. Нас оставалось все меньше.

Я отвернулась от двери уже с сухими глазами, надеясь, что Оливия не видела моей минутной слабости. Мне захотелось надавать себе оплеух за такое поведение. Мой друг умер, а я только и думаю о том, что скажут другие про мое поведение. Что они могут подумать, будто я слабая.

– Я хочу сообщить ужасную для всех нас новость, – стараясь сдержать всхлипы, сиплым голосом начала я. Все взгляды устремились на меня. – Касьян не успел добраться. Он мертв. Шансы, что он мог выжить нулевые.

– Мы должны отправляться на его поиски, – решительно сказал Анихиро, поднимаясь с пола.

– Мы сами погребены под тоннами снега, нам не выбраться отсюда, – покачала я головой.

– Глеб мог бы растопить снег, – предложил Макс.

– Да, вот только сейчас он немного не в состоянии это сделать, – рявкнула я.

– Нужно что-то предпринять. Какую-то спасательную операцию, – сказала давно не подававшая голоса Анире. Я вообще забыла о ее существовании.

– Да? И какую же? – лучше бы дальше молчала, потому что у нас не было ни малейшей возможности выбраться отсюда.

Застонал Глеб, приходя в себя.

– Где я? – прохрипел он, еле разлепляя глаза.

– В доме, – сообщила я, и тут же добавила. – Касьян сейчас находится в метрах ста отсюда, погребенный заживо под снегом. Сошла лавина. Если мы его не спасем, то парню конец, если ни уже.

– Ясно, вам нужна моя помощь, – Глеб закряхтел и сел. – Руки меня не слушаются, наверное, повреждены сухожилия.

– Ты должен его спасти, – я пристально посмотрела Глебу в глаза. – Прошу.

– Он только пришел в себя, как ты представляешь, после потери крови он сможет вообще хоть что-то делать? – взвилась Прасковья.

– Наш друг в беде! Глеб еще успеет отлежаться, только у него есть возможность растопить лед!

– Никто не вспомнил, что я могу им управлять? – закричала разгневанная девушка. – Конечно, пусть все делают парни, а мы будем строить из себя слабый пол. Нет уж, расступитесь, сама все сделаю.

Праша встала и поднесла руки к двери. Через минуту та затрещала и открылась в нашу сторону. В комнату тут же заполз снег. Выходить было некуда. За дверью сплошная снежная стена, перекрывающая дорогу.

Девушка снова выставила руки вперед. Несколько секунд, и снег стал расползаться в стороны, создавая для нас тоннель. Удовлетворенная результатом, Праша ухмыльнулась мне и продолжила свое занятие.

– Я чувствую его тепло, – задумчиво произнесла девушка, проводя языком по сухим губам. – Сейчас попробую пробить путь.

Прасковья вошла в снежный туннель. Я бросилась следом за ней. Глеб попытался встать с дивана но тут же, скривившись от боли в ноге, упал обратно.

Мы продвигались быстро. Снег отползал в стороны, пропуская нас вперед.

– Спасибо, – прошептала я.

– За что? – обернулась ко мне девушка.

– За все. Ты изменилась, – сказала я, почему-то именно сейчас меня пробило на признания.

– Нас всех Академия изменила, – твердо сказал Прасковья, и вскрикнула, закрывая лицо руками.

Я выглянула у нее из-за плеча, и прижала руки ко рту, закусывая зубами варежку, чтобы не закричать.

Касьян лежал на алом снегу. Неестественно выгнутые руки и ноги. И пробитая голова. Я увидела что-то белое, торчащее из раны, и поняла, что это череп. Но я не хотела в это верить и, опустившись на колени рядом с телом, проверила пульс. Пульса не было.

«Он мертв» – сообщила я всем телепатически.

Через пару минут к нам прибежали остальные, исключая Глеба, который не мог ходить.

В горле стоял ком, меня подташнивало. Знала. Знала, что он мертв, и все равно бросилась на его поиски. Зачем?

– Мы должны его похоронить, – глухо сказала Анире.

– Да, – тут я не могла с ней спорить.

Прасковья взмахнула рукой, и пласт снега укрыл тело Касьяна. Еще один взмах, и теперь это было похоже на могилу. На снегу мы вывели слова.

«Здесь похоронен Касьян Палпи. Верный и хороший друг. Академиец. Был убит лавиной».

Благодаря Прасковье на могиле появились снежные цветы. Еще немного постояв, мы отправились внутрь дома. Все же, нам нужно было протянуть еще полтора дня.

Мы устроили минуту молчания в честь павшего собрата. А затем я потребовала у Вульфа рассказа о то, что произошло в лесу.

– Мы были на самой окраине леса, собирали ветки, чтобы нам на два дня хватило. А Глеб куда-то вглубь пошел, то ли зайца увидел, то ли еще кого. Мы даже не заметили, как он исчез из нашего поля зрения. Только через несколько минут послышался его крик. Мы бросили все и кинулись к нему на помощь. Вот только не успели вовремя. Огромный громадный волк под два метра в холке. И глаза светятся. Глеб уже без чувств лежал, весь исполосованный.

– Как вам удалось живыми выбраться? – недоверчиво поинтересовалась Оливия.

– Самому интересно. Я думал, что и нам крышка, как только тот нас заметил. Но он что-то услышал и бросился прочь от нас.

Я закусила губу. Волк понял, что грядет лавина. А вы нет.

15 глава.

Обед прошел в молчании. Ели, уставившись в тарелки. Мясо оленя обжигало рот, брызжа соком во все стороны. Аппетитный запах щекотал ноздри. Дом уже прогрелся, и мы сняли куртки, оставаясь в теплых кофтах. Сидели на полу возле камина. На ногах тарелка с прожаренным куском, в руках чашка обжигающего сладкого чая. Если забыть о трагедии, то настроение могло бы быть прекрасным, но забыть не получалось, да и нельзя было.