Язык, таким образом, является в четырёх ипостасях — физической, биотической, психической и культурной. Вот почему его можно назвать явлением физическим, биотическим, психическим и культурным. Всё дело, однако, в иерархии этих «явлений» языка. И.А. Бодуэну де Куртенэ, например, язык «являлся» в своей психической сущности, а У. Матуране — в биотической. Первый из них писал: «Сущность человеческого языка исключительно психическая. Существование и развитие языка обусловлено чисто психическими законами. Нет и не может быть в речи человеческой или в языке ни одного явления, которое не было бы вместе с тем психичным» (Хрестоматия по истории русского языкознания / Сост. Ф.М. Березин. М.: Высшая школа, 1973, с. 386).

Между тем приоритетной (ведущей, главной, доминантной, сущностной) стороной языка следует признать его культурную сторону. Вот почему языкознание входит в культурологию — науку о культуре, а самыми близкими её «соседями» в кругу других наук являются культурологические науки — науковедение, искусствоведение, этика и др., а уж затем — по мере их близости к культурологии (а стало быть, и к лингвистике) — располагаются философия, психология, биология и физика. В своих лекциях по общему языкознанию я показываю это с помощью такой схемы:

Культурная сторона языка — его ведущая сторона потому, что в первую очередь язык является одним из важнейших продуктов культуры, а уж затем — физическим, биотическим и психическим образованием. Чтобы рассеять на этот счёт какие-либо сомнения, надо вспомнить, что знаки, из которых он состоит, создавались и продолжают создаваться так же, как и другие продукты культуры. Язык — вовсе не дар божий, а величайшее творение культуросозидательной деятельности человека.

Разумеется, технология создания разных продуктов культуры является разнообразной, но каждый продукт культуры — начиная от дротика и кончая компьютером, является продуктом одного и того же вида человеческой деятельности — культуросозидательной, благодаря которой наши животные предки и вступили на путь очеловечения (антропогенеза, гоминизации). Это означает, что гоминизация и культурологенез — одно и то же.

Человек отличается от своих эволюционных предков прежде всего своею способностью к культуросозидательной (творческой, преобразующей) деятельности. «В своей деятельности люди — писал А.Н. Леонтьев, — не просто приспосабливаются к природе. Они изменяют её в соответствии со своими развивающимися потребностями. Они создают предметы, способные удовлетворить их потребности, и средства для производства этих предметов — орудия, а затем и сложнейшие машины. Они строят жилища, производят одежду и другие материальные ценности. Вместе с успехами в производстве материальных благ развивается и духовная культура людей; обогащаются их знания об окружающем мире и о самих себе, развивается наука и искусство» (Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М.: МГУ, 1981, с. 414).

Языковая система — результат культуросозидательной деятельности наших человеческих предков, но она не могла возникнуть на голом месте — как Афина-Паллада из головы Зевса. У неё был предшественник — предъязыковая система. Её творцами были наши животные предки.

Для своего происхождения и развития язык не мог не иметь своих эволюционных предпосылок. Эти предпосылки должны были его обеспечить предъязыковыми универсалиями, каждая из которых стала отправным пунктом для перехода в соответственную языковую универсалию.

Как говорил Д. Бикертон, «практически все живые организмы общаются друг с другом… так или иначе» (Бикертон Д. Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей. М.: Языки славянских культур, 2012, с. 15). Стало быть, общаются между собой даже вирусы. Однако возможности для общения у разных животных далеко неодинаковые. Они зависят от развитости их органов чувств. Надо думать, что органы чувств у наших животных предков — австралопитеков — были развиты не меньше, чем у современных обезьян. Вот почему классификацию способов общения у австралопитеков мы спроецируем на обезьян.

Физическая сторона тех или иных систем коммуникации воспринимается теми или иными органами чувств. Вот почему мы можем осуществлять классификацию различных форм физической стороны этих систем, связывая их с определёнными органами чувств. Мы можем выделить следующие формы общения у приматов — обонятельная (ольфакторная), осязательная (тактильная), зрительная (визуальная) и слуховая (акустическая, звуковая, вокальная). Рассмотрим их в отдельности.

Обонятельная форма общения.

Носителями обонятельной формы общения являются запахи. Они могут исходить от слюны, мочи, секретов, вырабатываемых особыми желёзами, и т. д. Запаховые сигналы используются главным образом для двух целей — устрашения и подготовки к половому соитию. Так, кошачьи лемуры смазывают свои хвосты особыми секретами с целью устрашения своих соседей. Перед тем, как вступить в половую связь, самцы шимпанзе тщательно обнюхивают и облизывают своих самок.

Осязательная форма общения.

Осязательная форма общения — общение с помощью телесных контактов. Главный орган осязания — пальцы верхних конечностей. Типичный пример осязательной формы общения — груминг.

Зрительная форма общения.

В качестве зрительных сигналов у обезьян используются телодвижения — жесты, мимика, позы. Их главное назначение — выражение агрессии или дружелюбия. Однако для перехода предъязыка в язык у наших предков наибольшее значение имели их указательные и изобразительные сигналы.

Как показал М. Томаселло, на материале указательных и изобразительных сигналов у наших предков формировалось сознание знаковой природы этих сигналов — в первую очередь того их свойства, которое называют произвольностью.

Как показал Д. Бикертон, для осознания перемещаемости знака наиважнейшее значение имели так называемые призывные сигналы (приглашающие, например, к дележу мяса).

Слуховая форма общения.

Общение с помощью слуховых (звуковых, вокально-акустических) сигналов у наших животных предков следует рассматривать как зародыш человеческого языка — как предъязык. Он состоял из так называемых «первобытных междометий» — возгласов, вырывающихся из уст австралопитеков, когда они испытывали те или иные чувства.

Какая же форма общения преобладала у австралопитеков? Напрашиваются три ответа: 1) зрительная (жестовая); 2) слуховая (звуковая); 3) они сосуществовали на равных.

В первом из этих ответов убеждён Майкл Томаселло. Вот почему он возводит человеческий язык не к «междометным» вокализациям наших человекообразных предков, а к их жестам: «В целом, я лично не понимаю, как кто-то вообще может сомневаться, что именно жесты, со всей их гибкостью и чувствительностью к вниманию окружающих, а не вокализации человекообразных обезьян, со всей их негибкостью и игнорированием окружающих, являются тем самым источником, из которого проистекает всё богатство и вся сложность человеческой коммуникации и языка» (Томаселло М. Истоки человеческого общения. М.: Языки славянских культур, 2011, с. 65).