Ореховом острове, проспав как убитый до восьми часов утра. Великолепный солнечный день немало способствовал бодрости духа Сергея Петровича.

Помолясь усердно Богу, Лисицын поплыл на Приют. Здесь все напоминало ему о счастливых днях, проведенных с добрым, честным Василием, к которому он привязался всем сердцем. Теперь он был совершенно одинок. Не заходя в блокгауз, он поспешил к стаду, которое нашел хотя в разброде, но в целости, под охранной сильных овчарок.

Возвратясь к укреплению, он крайне удивился, найдя висячий замок на двери сломанным. Взяв в обе руки по пистолету и пустив вперед Полкана, Лисицын вошел в укрепление. Его удивление еще более усилилось, когда он нашел здание пустым, а платье, оружие и все вещи разбросанными. Чайный погребец был взломан, и водка, хранившаяся во флягах, выпита, а в сундуке с китайским серебром не оказалось пятидесяти слитков. Стало ясно, что здесь был вор. Кто же мог быть этим вором? У эк не Янси ли? Он знал, что товарищи не возвратились и, воспользовавшись болезнью Лисицына, спрятался, выжидая благоприятного случая обокрасть. Когда же он увидел, что и Лисицын отплыл к Алмазной реке, воспользовался… Размышление привело Лисицына к заключению: если обокрал его Янси, он должен скрываться или на Приюте, или в Кедровой долине. А значит, его легко поймать и наказать. Если же это кто-нибудь другой? Лисицын поспешил на Сторожевую скалу, с которой в подзорную трубу обозрел окрестности, но нигде не увидел лодки.

Вдруг на северной стороне, невдалеке от озера Глубокого, он заметил поднимающуюся из леса струйку черного дыма. Вскочив с Полканом в лодку, Лисицын скоро доплыл до северного берега Глубокого озера. На песчаном берегу охотник увидел отпечаток огромного сапога с каблуком, подбитым грубыми гвоздями, а в нескольких шагах от этого места опытный глаз его нашел корму лодки, тщательно спрятанной в кустах. Осторожно подкрался — она была пуста. По устройству лодка была китайская, а сапоги, подбитые гвоздями, изобличали в незнакомце русского. И лодка на берегу, и свежие следы доказывали, что неизвестный гость находится недалеко, а дым, виденный со скалы, произведен им.

Подозвав Полкана и приказав ему искать, Лисицын пошел в том направлении, где видел дым. Вскоре свирепый лай овчарки уведомил его, что незнакомец найден. Поспешив к тому месту, Лисицын увидел человека среднего роста, по-видимому, слабого сложения, зверской наружности, с рыжими всклоченными волосами и редкой бороденкой. Он, опрокинутый на землю, топором отмахивался от Полкана. Возле лежали ружье со штыком и мешок с украденным серебром.

При взгляде на отвратительного вора первым побуждением Лисицына было застрелить негодяя, но христианское чувство остановило его руку, уже готовую спустить курок.

— Али ты не крещенный? Убить лежачего с поломанной рукой и ногой?! — дерзко прокричал незнакомец, продолжая отмахиваться от собаки.

Уверившись, что вор действительно не может встать, Лисицын опустил ружье, отозвал собаку и, приказав бросить топор, подошел к незнакомцу. Скоро Сергей Петрович узнал, что имеет дело с каторжником, бежавшим из тюрьмы. Негодяй украл солдатское ружье и, скитаясь по лесам, вышел наконец к Глубокому озеру. Он видел, как китайцы удалились с острова, сопровождаемые русскими, и как Лисицын уплыл за ними. Добравшись вплавь до ближайшего островка, каторжник нашел там забытую китайцами лодку и на ней приплыл на Приют. Когда он уверился, что на острове никого нет, обшарил флигель — ничего там не нашел, осмотрел блокгауз — выпил водку, найденную в погребце, и похитил столько слитков серебра, сколько мог унести.

Сегодня утром, заметив две лодки на Ореховом острове, каторжник поспешил убраться на берег, чтобы вернуться ночью, перерезать всех обитателей Приюта и вступить во владение островом. Когда он увидел Лисицына, отыскивающего его с ружьем, полез спрятаться на дерево, сорвался, переломал руку и вывихнул ногу. Негодяй рассказал все это с отвратительным бесстыдством.

Отобрав у каторжника все, чем тот мог бы нанести рану, Лисицын, по- христиански сострадая, перевязал ему руку и ногу, помог есть. Пока негодяй утолял голод, герой наш обдумывал, как с ним поступить. Взять с собой — опасно, он может найти случай убить своего спасителя, оставить здесь — значит, отдать на съедение хищным зверям. К счастью, Сергей Петрович вспомнил, что на противоположном берегу Алмазной реки, выше ее порогов, есть небольшая пещера с узким входом, которая легко может быть превращена в жилье. Он решил там поместить больного. Каторжник с большим трудом дополз до лодки и только при помощи Лисицына смог поместиться в ней. Когда кормчий направил ее в сторону, противоположную Приюту, беглый грубо спросил:

— Куда ты везешь меня, почему не к острову?

— Для твоей же безопасности. Мои товарищи за подлые твои поступки непременно вздернут тебя на осине.

Лисицын чувствовал сильное отвращение вести беседу с таким гнусным человеком. Приплыв к гроту уже вечером, он приготовил для каторжника постель из мха, оставил ему провизию, его солдатское ружье на случай обороны, сосуд с водой и отправился на Приют, обещав через день вернуться.

Теперь Лисицын был уверен в своей безопасности. От каторжника его отделяла широкая и быстрая река, переплыть которую было непросто даже для здорового и опытного пловца. На следующий день он сколотил из прочных дубовых досок массивную дверь, вбил, где следует, железные петли и скобы для запирания изнутри. Сложив в лодку плотничью работу, большой запас разнообразной провизии и охотничье ружье, он через день явился к Трифону — так звали каторжника, — который вместо благодарности встретил его отчаянной бранью.

Лисицын пробовал укротить этого зверя в человеческом образе христианскими увещеваниями, но все его попытки возбуждали в каторжнике только гнев, он неистово ругался. Не желая больше раздражать больного, Лисицын принялся прилаживать дверь у входа в пещеру. Оставив Трифону воды, провизии и охотничье ружье, заряженное дробью, герой наш отобрал у него ружье солдатское, очень опасное в руках злого человека, и вернулся на Приют, не решаясь провести ночь возле такого негодяя.

Шесть недель Лисицын навещал больного, оказывая ему помощь и желая добрыми словами смягчить его сердце, но пороки так глубоко пустили корни в сердце этого злодея, что он по мере возвращения здоровья делался все свирепее. Во время своих посещений Лисицын сложил в пещере русскую кухонную печь, снабдил Трифона глиняной и деревянной посудой и достаточным запасом дров. Эти поездки отнимали у него много времени. Впрочем, он все же успел посеять яровые. Озимые, скошенные