– Обоев очень скромно одет, – заметила я.

– А Владимир Яковлевич старается для больницы, – возразила Зинаида. – Теперь в его клинику даже из Москвы просятся, такая там современная аппаратура. Обоев участвует в афере, но барыш он больным отдает. Приобрел томограф, построил лабораторию, автобус пустил, который по деревням ездит – можно анализы сдавать, не покидая родной хаты. А вот Буркин исключительно о собственном кармане печется. Ну да ты главного не услышала! Ирины-то Богдановой давно на свете нет. Она умерла.

Я прикинулась дурочкой:

– Художница жива-здорова, я видела ее вчера за ужином. Вот поговорить нам не удалось, у бедняжки мигрень началась.

– Ха-ха! – отрывисто произнесла бывший парторг. – Ирина погибла, мой друг точно знает. Можешь мне поверить. Илья Николаевич стал свидетелем смерти дочери, и у него от этого инсульт случился.

– Погодите! – остановила я Зинаиду Борисовну. – У меня немного другая версия развития событий: Илья Николаевич получил удар, а Ирина, свято верившая в доктора Обоева, переехала в Беркутов ради лечения отца.

– Нет, все не так, – надулась Руднева. – Буркин придумал историю про художницу-волшебницу и приволок Ирину в Беркутов. Илья Николаевич прибыл вместе с дочерью. Но Богданова-старшего журналистам не показывали, ничего о нем не сообщали. Он тихонечко жил в доме, никому не мешал. Сейчас расскажу, что знает мой друг.

– Если хотите, чтобы я написала книгу, да еще открыто назвала фамилию Буркина, уличив его в махинациях, назовите имя вашего источника информации, – потребовала я. – Иначе может получиться игра в испорченный телефон: вам кто-то наболтал о том, что сам узнал от других. Нет доверия таким сведениям.

– Мой друг сам все видел! – возмутилась Зинаида Борисовна. – Он честный человек, просто в силу обстоятельств он обязан жить в доме. Он всегда сообщает только правду.

– Отлично, – кивнула я, – готова встретиться с ним.

– Он не захочет, – быстро заявила Руднева.

– Почему? – спросила я.

– Мой друг имеет дело только со мной, – выпрямилась Зинаида Борисовна.

– Вы испытываете неприязнь к человеку, который вопреки воле матери женился на вашей дочери. Когда Елизавете пришлось выбирать между вами и любимым, она предпочла его. Находись я на вашем месте, мое отношение к Максиму Антоновичу было бы явно негативным. Но если ненавидишь человека, трудно к нему относиться объективно. А вдруг вы, Зинаида Борисовна, не так истолковали слова своего друга? Приняли белое за черное? Неверно оценили услышанное? Я напишу, опираясь на ваш рассказ, детектив, а потом Буркин подаст на меня в суд. И правильно сделает. Где хоть какие-то доказательства его махинаций?

– Ирина никогда не жила в Америке, – топнула ногой Руднева. – О ней в США даже не слышали. «Исполнялки» – это мошенничество. То, что некоторые люди, случайно получив оные, удачно выстраивают потом семейную жизнь или находят хорошую работу, элементарная психология. Женщина берет дурацкую картинку и не сомневается, что к ней придет счастье, поэтому у нее пропадает зажим, исчезает нервозность, испаряется тоска из взора, и – пожалуйста, женишок на пороге!

– Вы считаете, что срабатывает психологический механизм, а другой человек уверен в действенности «исполнялки», – возразила я собеседнице. – Я не могу писать книгу, опираясь лишь на ваши слова. Хотя возможен вариант. Нельзя встретиться с вашим другом? Не надо. Я опишу события в Беркутове, но назову город иначе, а Максима Антоновича Буркина переименую в Батуркина Михаила Андреевича.

– Нет! – закричала Руднева. – Так его никто не узнает, а мне нужно, чтобы вся грязь всплыла наверх. Я хочу отомстить за Лизу!

– Тогда пригласите сюда вашего информатора, – не дрогнула я.

– У нас с ним уговор: я никогда никому не расскажу о том, кто сообщает мне правду про мерзавца, – нехотя призналась Руднева.

Я посмотрела на экран телефона. К сожалению, время поджимало, мне пора было бежать в гостиницу.

– Давайте договоримся таким образом. Вы побеседуете с мужчиной…

В глазах Зинаиды Борисовны неожиданно промелькнула усмешка.

– И что?

– Если ваш друг стучит на Максима Антоновича, значит, он не любит мэра, – продолжала я.

Руднева слушала внимательно.

– Скажите ему, что писательница сохранит его имя и фамилию в тайне. И у вашего приятеля появится реальный шанс подложить свинью Буркину. Пусть тайный агент сегодня поздно вечером, скажем, в районе полуночи, придет к вам.

– Ну не знаю… – протянула собеседница. – У него семья, могут возникнуть сложности с уходом из дома ночью. Лучше, наоборот, утром. Завтра, в девять.

– Хорошо, – быстро согласилась я, – ровно в указанное время я позвоню в дверь. Большая просьба: если наша встреча сорвется, случится некий форс-мажор, отправьте мне эсэмэску вот по этому телефону.

Я достала из сумки визитку и протянула ее Зинаиде Борисовне. Та уставилась на карточку.

– Вы умеете отправлять эсэмэски? – на всякий случай спросила я.

Зинаида Борисовна рассмеялась.

– Мою соседку Галю внучка Лена попыталась приобщить к прогрессу. Приобрела для бабушки мобильный и давай обучать ее, как по нему письмо посылать. Процесс занял пару месяцев, наконец бабка вроде усвоила науку. Получила Лена от нее сообщение, открывает, а там текст: «Здравствуйте, смс! Прошу вас, смс, передайте Лене, пусть она вечером зайдет к бабушке. Спасибо, смс. С уважением, Галина Петровна».

Я рассмеялась, а Зинаида Борисовна взяла визитку, положила ее в карман юбки и сказала:

– Полагаете, что человек, освоивший Интернет, не слышал про сообщения на телефон?

– Извините, сама не знаю, почему спросила, – смутилась я.

– Потому что я пенсионерка, – хмыкнула Руднева, – значит, для всех молодых дура. До завтра, дорогая. У моего приятеля не будет форс-мажора.

До «Золотого дворца» я добралась за пару минут, влезла в окно и начала переодеваться.

Нет никакого сомнения, что «друг» Зинаиды Борисовны является объектом ее шантажа. Он вхож в семью Буркина, вероятно, работает в доме. Значит, этому человеку не составит труда сделать то, что до сих пор не удалось мне – взять образец ДНК незнакомки, которая выдает себя за Ирину.

Давайте предположим на секунду, что Зинаида Борисовна говорит правду: Илья Николаевич приехал в Беркутов совершенно здоровым. Инсульт у него произошел уже после того, как он поселился в уютном коттедже. Богданов увидел, как умерла его горячо любимая дочь, и с ним случился удар. Кончина Ирины наверняка стала тяжелым испытанием и для Максима Антоновича. Ушлый мэр организовал приносящий хороший доход бизнес, и вдруг все рушится. Что случилось с Богдановой? Может, рецидив болезни? Представляю, в какой ужас пришел Буркин. Он ведь вложил немалые деньги в проект под названием «художница, умеющая исполнять желания», а выстроенная конструкция обвалилась. И ее не восстановить, потому что она возведена в расчете на личность Ирины. Нельзя же вместо Богдановой вывести к людям другого человека и сказать: «Знакомьтесь, это Маша Иванова, она тоже может сделать вас всех счастливыми. Становитесь в очередь за нарисованными Машенькой картинками».