Жюли от души расхохоталась. Она помнила о враждебном отношении Ксавье к Лоренцо: в студенческие времена они часто это обсуждали.

– Твоя мать встретила меня довольно сухо, я даже слегка обиделась. Зато как она обхаживала твою подружку Сесиль! Наверно, молит бога, чтобы у вас с ней все сложилось благополучно.

– Вероятно, – осторожно ответил Лоренцо. И, помолчав, добавил: – Но это не повод, чтобы пренебрежительно обходиться с тобой! Она так давно тебя знает, всегда так хорошо о тебе отзывалась. И пришла в ужас, когда узнала о нашем разрыве. Вернее, о том, что ты меня бросила.

– Хочу тебе напомнить, что это ты уехал и не возвращался, а я не чувствовала себя Пенелопой, которая ждала Одиссея целых двадцать лет!

– Я рад, что ты сама затронула эту тему – нам никак не удавалось вернуться к ней и все спокойно обсудить. Но в те времена твое решение причинило мне ужасную боль. Огромную, нестерпимую. Поверь мне!

Печаль в голосе выдала чувства Лоренцо. Он увидел, как Жюли нахмурилась и испытующе посмотрела на него.

– Зачем ты мне это говоришь… сейчас?

– Не только сейчас, – еще и тогда! Без конца наговаривал это на твой автоответчик, без конца писал и ни разу не получил ответа.

– Да, ты писал, что думаешь обо мне – на другом конца света. Как будто мне от этого было легче! Нет, Лоренцо, ты вел себя недостойно, а я не хотела любить по переписке. Слишком я была молода для такого одиночества.

Жюли отвернулась и начала разбирать лекарства и шприцы, которыми они пользовались для вакцинации. Лоренцо замер за ее спиной. Даже сейчас ему было больно вспоминать то, что случилось почти десять лет назад. В двадцать четыре года его жажда приключений и стремление открыть для себя мир сделали его настоящим эгоистом.

– Не говори так, – прошептал он, – а то мне кажется, что я в суде, и приговор слишком уж суров, даже если я его и заслуживаю.

На лице Жюли вспыхнула озорная улыбка.

– Commediаnte! Tragediаnte! – насмешливо воскликнула она, пародируя пафосный стиль исполнения итальянских оперных певцов.

Неодолимое желание заключить ее в объятия и расцеловать показалось Лоренцо одновременно и естественным, и запретным. Он не мог вернуться в прошлое, реанимировать былые чувства, оживить то, что давно перестало существовать. Вместо этого он криво усмехнулся и сделал вид, будто внимательно изучает дневное расписание парка.

– Ты сможешь заглянуть к хищным птицам? – спросил он, не глядя на Жюли. – А я тем временем разделаюсь со срочной документацией. Но если у тебя там возникнут проблемы, не стесняйся, вызывай меня по рации. И не забудь: к концу дня нам привезут черного ягуара. Перевозчик обещал, что позвонит и сообщит точное время прибытия. Доротея уже вся извелась от нетерпения.

Уйти с головой в работу – вот что было его всегдашним и самым надежным способом не думать ни о чем другом.

– А что касается комнаты, – добавил он, – можешь перебираться туда хоть сейчас. Она свободна, это номер четыре.

И он грустно посмотрел ей вслед. Как бы сильно его ни тянуло к Жюли, он не должен выказывать свою любовь. Во-первых, она доверяла ему как другу, во-вторых, она только что порвала с Марком и тяжело переживала это, хотя ее решение было окончательным. Что касается Марка, то он, конечно, в отчаянии; но пока ему не подвернется другая работа, он будет вынужден оставаться здесь и продолжать сотрудничать с Жюли. И значит, нужно заставить себя скрывать свои прежние чувства, иначе Марк подумает, что был не так уж неправ, ревнуя ее к нему.

А Сесиль не знала, что ей делать. Да, она завоевала расположение матери Лоренцо, и хотя сейчас оно ей ничем не помогало, но в будущем могло стать важным козырем.

В будущем… В каком будущем? Лоренцо не давал никаких обещаний, уделял ей все так же мало времени и свирепо защищал свою независимость. Он ни разу не пригласил ее в свою комнату под крышей здания администрации, и она до сих пор не знала, как же выглядит место, где он проводит большинство своих ночей. Словом, этот зоопарк был самым опасным соперником Сесиль! Но она не обманывала себя: если бы Лоренцо был по-настоящему влюблен, он уж нашел бы для нее свободную минутку, а главное, более внимательно смотрел бы на нее и слушал. Теперь же, беседуя с ним, она ясно чувствовала, что его мысли витают где-то очень далеко.

Будь это любой другой мужчина, Сесиль бросила бы его, не раздумывая ни минуты. Так почему же она не находила в себе сил расстаться с Лоренцо?!

– А вот и я! – объявила она, войдя в здание администрации парка.

Лоренцо, склонившийся над чертежами, загромождавшими стол архитектора, обернулся и с улыбкой сообщил:

– У спонсора, которого нашел Валер, только одно условие: его имя должно значиться на плакате у загона с жирафами, а его логотип – внизу на афишах и проспектах.

– Откуда такая любовь к жирафам?

– С учетом высоты здания плакат будет виден издалека! – со смехом ответил Лоренцо.

– А что взамен?

– Он был чрезвычайно щедр – я подозреваю, что ему нужно вывести из налогообложения очень большие суммы. А это здание как раз нуждается в реконструкции, так что у меня нет возражений. Что касается других мест, которые он будет финансировать, я готов также указывать его имя, только на более скромных табличках у входа в загоны.

– Браво! Я смотрю, ты все поставил на честность, – шутливо сказала она.

– Честность – это не азартная игра, Сесиль. Без субсидий и спонсоров некоторые усовершенствования в парке были бы невозможны, и часть наших планов никогда не удалось бы провести в жизнь. Поэтому я считаю вполне закономерным вознаграждать таким образом всех, кто нас поддерживает, и соблюдать прозрачность в денежных делах. Через несколько лет парк, я надеюсь, достигнет финансовой устойчивости, а пока мы с радостью принимаем любую помощь. Да, чуть не забыл: этот спонсор послезавтра пришлет к нам журналистов! Ты смогла бы найти время, чтобы принять их и дать интервью? Тебе ведь все здесь известно – и расходы на парк, и количество работников, и посещаемость.

– А разве ты сам не хочешь с ними встретиться?

– Ох, я терпеть не могу такие мероприятия…

– Но ведь они захотят осмотреть парк.

– Тогда пускай этим займется Марк или Жюли. И тот и другой – прекрасные специалисты и смогут подробно рассказать обо всем, что здесь делается.

Сесиль, которую порадовало начало их разговора, вдруг почувствовала, что ее отодвинули на задний план. Лоренцо рассчитывал на нее, чтобы принять журналистов и представить им цифры, как она привыкла это делать на региональном совете, однако дал ей понять, что она недостаточно хорошо знает парк и не может служить им гидом. И она решила запустить пробный шар:

– Кстати, о Жюли, – правда ли, что они с Марком разошлись?

– Да, это уже общеизвестно.

«Скверная новость», – подумала Сесиль и рискнула продолжить расспросы: