У меня сохранилась часть стенограммы обсуждения проекта выступления Брежнева на этой встрече. Несколько выдержек.

Л. И. Брежнев. Надо сказать, дорогие товарищи, совсем не трудно заметить то обстоятельство, что антисоциалистические и контрреволюционные элементы, используя средства пропаганды и говоря о какой-то новой модели, о какой-то социалистической демократии и «либерализации», связывают это (и довольно прозрачно намекают) с возвращением Чехословакии к республике типа Бенеша и говорят, что нужен масариковский социализм.

А. Н. Косыгин. Это не случайно. Масарик был одним из инициаторов интервенции.

Л. И. Брежнев. Им нужен тот, кто привел дело к Мюнхену. Сказать о том, что при Масарике дважды компартия загонялась в подполье, была под запретом, сказать, что он инициатор Мюнхенского соглашения.

Б. Н. Пономарев. И закончить тем, что все это есть по существу идеологическое обоснование контрреволюции.

Н. В. Подгорный. Нужно обязательно сказать, над чем работает наша партия после ХХIII съезда КПСС, какие мы имеем успехи, что мы не такие слабаки, не такая уж деревня, не консерваторы. Посмотрите, чего мы добились, дойдите сначала до этой деревни.

С таким багажом наши лидеры ехали отстаивать интересы социализма. Воистину, «не такая уж деревня».

Летели тремя самолетами. Из Мукачева в Чоп машинами. Но через Ужгород, так как прямая дорога, по словам секретаря Ужгородского обкома КПУ, была забита войсками.

Жили на нашей территории прямо в тех вагонах, в которых приехали. Начальству создали персональный комфорт. А для остальных — две деревянные будки на отлете.

Ночью согласовывали с чехами процедуру.

Они намеревались закончить встречу за один день; мы — сколько надо.

Они хотели начало встречи снять на кинопленку; мы — против.

Они предложили записать все на магнитофон; мы — пусть каждая сторона ведет свою стенограмму.

В порядке равноправия были приняты все наши предложения.

Каждое утро наш состав пересекал границу, и мы плавно въезжали в Чиерну-над-Тиссой. Переговоры велись в фойе клуба железнодорожников. Охраны — тьма. Никаких фото- и киноаппаратов. Но, вернувшись в Москву, я увидел на развороте журнала «Пари-матч» запечатленное заседание, даже себя обнаружил. История не любит тайн.

Как всегда, шел обмен речами. Драматический момент: Биляк выступил вразрез с общей позицией президиума. Скандал: Шелест как-то обидно обошелся с Кригелем. Вечером Косыгин и Суслов ходили извиняться.

Самое главное произошло в туалете. Биляк передал Шелесту письмо с настойчивой просьбой о «всесторонней помощи». Письмо подписали члены президиума ЦК КПЧ Алоис Индра, Драгомир Кольдер, Антонин Калек, Олдржих Швестка и Васил Биляк. Последний абзац звучал так: «В связи со сложностью и опасностью развития обстановки в нашей стране просим вас о максимальном засекречивании этого нашего заявления; по этой причине пишем его прямо лично для вас на русском языке». Засекречивание было обеспечено. Я, например, узнал имена «подписантов», только прочитав газету «Известия» от 17 июля 1992 года. Расследование производил мой друг Леня Шинкарев.

Из Чиерны-над-Тиссой отправились в Братиславу. Там 3 августа состоялось очередное (и последнее) совещание в формате 5+1. Было принято Заявление. В нем провозглашалось, что защита завоеваний социализма — это «общий интернациональный долг всех социалистических стран». Именно ссылаясь на этот долг, армии «пятерки» меньше чем через двадцать дней вторглись в Чехословакию.

Не успели мы вернуться в Москву, как из Праги стали поступать неприятные сообщения. Некоторые участники встречи в Чиерне-над-Тиссой стали выступать на партийных активах с рассказами о том, как они «надули» русских: наговорили им то, что они хотели, а делать будем то, что мы хотим. Обстановка накалялась…

14 августа передал Андропову свою записку:

«К ВОПРОСУ О „КРАЙНИХ МЕРАХ“

Очевидно, что принятие „крайних мер“ для стабилизации обстановки в Чехословакии вызовет далекоидущие последствия как с точки зрения международной обстановки в целом, так и с точки зрения положения дел в коммунистическом движении. Поэтому необходимо еще раз тщательно и всесторонне взвесить предпосылки, все плюсы и минусы столь ответственного шага.

Ниже делается попытка высказать несколько рабочих соображений по указанному вопросу.

Предпосылки. Очевидно, что „крайние меры“ могли бы быть оправданы только и исключительно при одном условии — при наличии реальной, фактически доказанной угрозы реставрации капитализма в Чехословакии, ее перехода в лагерь империализма.

Реальность такой угрозы нельзя доказать (вернее, это доказательство будет неубедительным) ссылками на статьи в „Литерарних листах“ или на хулиганские выходки экстремистов. Ее нельзя доказать и ссылками на националистические, антисоветские настроения или требования свободы слова. Югославский конфликт 1948–1954 годов, в частности, показал, что вызванные специфическими условиями антисоветизм, экономическое и политическое сближение с Западом, предоставление известной независимости прессе и т. д. не ведут автоматически к утрате завоеваний социализма.

Реальность угрозы таким завоеваниям может считаться доказанной лишь тогда, когда конкретный анализ подтверждает, что наметилась коренная передвижка классовых сил в стране, обозначились тенденции в сторону реставрации капитализма в социально-экономической сфере. То есть требуется учет фундаментальных фактов и явлений, которые порой заслоняются злобой дня, шумными выступлениями газетчиков и т. д. Именно такой подход применяется нашей партией при оценке положения в Югославии, Китае, Албании или на Кубе. Такой же подход должен быть применен и при оценке положения в Чехословакии.

Существуют ли серьезные факты, доказывающие, что за истекшие месяцы 1968 года в ЧССР осуществлены какие-либо реальные шаги, направленные на переориентацию социально-экономических отношений в сторону капитализма? По-видимому, таких фактов не существует.

Однако правомерно оценивать не только факты. Правомерно оценивать и намерения, особенно если это намерения людей, обладающих властью или имеющих возможность получить власть. Предположим, — а это вполне реальное предположение, — что XIV съезд КПЧ укрепит позиции „второго центра“ (Смрковского, Кригеля, Цисаржа, Шика, Шимона и т. д.). Имеем ли мы проверенные данные, позволяющие твердо утверждать, что эти люди намерены — в ближайшей или отдаленной перспективе — реставрировать капитализм в Чехословакии? По-видимому, таких намерений у них нет.

Куда же развиваются события?

Имеющийся в нашем распоряжении материал позволяет предположить, что в Чехословакии речь идет о попытке создать „модель“ социализма примерно по югославско-румынскому образцу. Югославские тенденции (децентрализация управления экономикой, ориентация на рынок, частное предпринимательство в сфере услуг, партия — не фактор власти, а идеологическая направляющая сила, положение прессы и т. п.) проявляются и, видимо, будут еще более заметны во внутренней политике. Румынские тенденции (подчеркнутая независимость и равноправие в отношениях с Советским Союзом, полностью самостоятельные внешнеполитические акции, особая позиция в Варшавском договоре, СЭВе и т. п.) проявятся, но, видимо, в меньшей степени, в области внешней политики.