Какой-то господин из богатых предложил бродяге заработать. Его переодели, научили обращаться с икрой слизней и управлять монстрами, когда те вырастут. И объяснили, куда идти и что делать.

Он и делал. Правда, ему не повезло, успел он заразить только одно болото. И тут же отправил весь выводок ядовитых слизней на охоту. Не повезло ему, а людям Последней Долины — повезло. Наверное. И только в этот раз.

Ведь понятно, что таких мерзавцев можно присылать десятками. И это значило, что следует проверять каждого входящего в Долину, значило, что Порог нужно охранять тщательно. Если уже не поздно.

— Я не знаю, против кого направлены эти действия, — сказал в заключение инквизитор. — Или кто-то просто хочет уничтожить Последнюю Долину… Или пытается не допустить, чтобы Долина и дальше оставалась имперской провинцией… Или даже кто-то замыслил нечто против вас лично, ваша милость. Этого я пока не выяснил. Пока. Но, полагаю, вам стоит иметь все это в виду и быть начеку. В общем, это все, что я хотел вам сказать.

Гартан выслушал молча, не перебивая. Потом, когда инквизитор замолчал, спросил у него, а почему это преступник не был привезен в резиденцию наместника.

Брат Фурриас не ответил. И молчание у него получилось насмешливым и вызывающим.

— Я передавал тебе приказ, — сказал Гартан, повышая голос. — И я приказал не казнить никого из подданных императора без решения моего суда!..

Инквизитор молчал.

— И если ты еще раз попытаешься…

— Гартан! — донеслось от замка.

Гартан оглянулся — из ворот замка на Летяге выехала Канта.

Капюшон Фурриаса и темнота под ним тоже медленно повернулись в ее сторону.

— Кто это? — спросил инквизитор.

— Это моя жена, — ответил Гартан. — Канта из рода Стражей.

— Тебе придется думать еще быстрее, наместник, — проскрежетал инквизитор. — Иначе Хаос пожрет тебя…

Не произнеся больше ни слова, Фурриас развернул своего коня и скрылся за деревьями.

— Он такой страшный, — прошептала Канта, подъехав к мужу. — От него просто разит угрозой… Как смрадом от падали…

— Он инквизитор, — сказал Гартан, словно это было оправданием.

А может, это и было оправдание.

В тот день Гартан никуда не отпустил жену. А Фурриас больше не приезжал к замку. Но перехватывать людей, раскапывающих старые могильники и роющихся в руинах, — не перестал. Вдоль дорог висели казненные, то тут то там вспыхивали костры, жители Долины, доведенные до крайности, приходили к замку и требовали остановить Черное Чудовище…

— А вот, ваша милость, скажем, Четыре Сестры… — Гартан вздрогнул и оглянулся на дозорного. — Вот что такое — Четыре Сестры? И куда они по небу ходят?

— Ну… — протянул Гартан, усаживаясь на парапет между зубцами. — Ты, брат, вопросы задаешь…

— Да я уже у всех спрашивал, у кого можно. Даже у Когтя…

— И что сказал Коготь?

— Я и повторить не берусь перед вашей милостью того, что Коготь сказал. Если по-приличному, то, считайте, ничего и не сказал. Ну разве чтоб я не лез к нему не вовремя…

— Ну да, а сейчас — самое время, — усмехнулся невесело Гартан.

— Простите, ваша милость…

— Да ничего, — отмахнулся наместник. — Я все равно не сплю, пришел сюда, тебя отвлекаю… Хорошо, что Коготь нас с тобой не заметил, а то бы досталось и тебе, и мне… Сотник все еще на тракте?

— А вы разве не слышали? — удивился дозорный. — Коготь приехал этой ночью. Велел вас не будить, сказал, что до утра все терпит, а ему нужно выспаться… Он в слободу привел сотню наемников.

— Да? — обрадовался Гартан. — Сотню?

— Ну, я отсюда слышал, как он говорил, что сто семнадцать дармоедов привел. Тут все хорошо слышно: внизу хоть шепотом скажи, а сюда долетит…

— Еще сто семнадцать воинов, — пробормотал Гартан.

Первое чувство, которое он испытал, была радость. Он стал сильнее. А потом к горлу подкатила тоска. Еще сотня. Вместе с теми, кто уже пришел в Долину, — чуть больше пятисот. Это не считая тех, что погибли. Может быть, даже этой ночью.

В той стороне, где полыхало, как раз стояла застава — частокол, обведенный рвом и валом. Сотня наемников и десяток егерей, для присмотра. И тот чародей, что баловался огнем, вполне мог ударить по ним. Хотя тогда застава занялась бы пожаром, и зарево отсюда было бы заметно.

Вот когда загорелась Срединная застава… Два десятка обугленных трупов, десяток обожженных, но выживших солдат и посаженный на кол чародей… Его лично Коготь на кол надел — за пятерых погибших егерей мстил. А Гартан не вмешивался, стоял рядом и слушал, как воет от боли тщедушный плешивый человечек, размахивает обрубленными по локти руками… Язык у него вырвали сразу же после короткого допроса, чтобы не схлопотать предсмертное проклятие.

Допрос хоть и был коротким, но правду выбить из чародея удалось. Была эта правда куцая и непонятная. Кто-то нанял его, приказал идти в Последнюю Долину и просто пакостить… Так чародей и сказал — пакостить. Он и пакостил. Подохший скот, сгоревшее поле, убитые люди… Он бы, наверное, мог и дальше бродить по Долине, рассказывая людям, что все несчастья — из-за наместника и обитателей замка, если бы не сунулся к заставе.

Войско у Гартана теперь было побольше, только его все равно не хватало. Нужно было держать людей у Брода, на Пороге, на границе с дикими землями, в четырех заставах, охранять купцов и сборщиков налогов, постоянно разведывать леса, чтобы вовремя заметить новую напасть вроде пауков или василиска да предупредить людей…

А тут еще нападения местных… Барс умел выбрать место и время для удара так, чтобы получилось побольнее. Спасибо, что хоть инквизитор отвлекал внимание бывшего предводителя ополчения. Фурриас и Барс будто в прятки играли, кружа по Долине, норовя застигнуть врага врасплох или заманить в ловушку.

Соглядатаи Барса сообщали ему о каждом движении инквизиторов, но в открытый бой ополченцы не вступали — не было ни малейшего шанса выстоять против шести десятков бронированных воинов инквизиции да еще и при пяти палачах.

Орден, как с некоторой завистью думал Гартан, не разменивался на знаки внешнего величия, и помощь, присланная Фурриасу, состояла из воинов, а не из всякой дворцовой швали, приведенной советником Траспи к Гартану.

Барс нападал из засад, обстреливал инквизиторов из луков и самострелов, убивал лошадей и ранил людей, но остановить не мог. А инквизиторы с каждым днем становились все кровожаднее и беспощаднее.

Снова начали гореть поселки. Жители трех деревень были уничтожены поголовно, письма и посланцы от наместника на брата Фурриаса никакого впечатления не производили — он кромсал кровоточащее тело Последней Долины, будто лишился разума… Будто тоже лишился разума.

Иногда Гартану казалось, что на всю Последнюю Долину навалилась эпидемия безумия. Или кто-то проклял Долину и ее обитателей… Он пытался понять, зачем все это происходит, по какой причине, но ничего не мог придумать. Он даже попробовал представить себе, кто мог затаить такую злобу против него, Гартана из Ключей, где вообще может находиться этот противник, — но ничего в голову не приходило.