Ближайшие небоскребы взорвались тысячами алых, в свете вылезающего из-за горизонта огненного гриба, осколков. Все стеклянные окна мгновенно вылетели и раздробились в тучу битого стекла, которую тут же подхватил вал ударной волны, катящийся от эпицентра. Накатил треск и грохот, смешавшийся со звоном вылетающих окон, треском рушащихся на землю крыш, сметенных начисто с домов, грохотом разваливающихся конструкций, не рассчитанных на такие удары стихии.

Но почти одновременно с воздушной волной пришла и сейсмическая. Фундаменты небоскребов от ее удара треснули и здания в десятки и сотни этажей, уцелевшие от удара воздушной, лишившись надежной опоры, сложились, как карточные домики. Осели в стремительно поднимающуюся снизу гигантскую тучу пыли, все еще гоняемую откатом воздушной волны. Здания поменьше уцелели. Но даже они получили достаточно серьезные повреждения, и могли в любой момент обрушиться.

Над городом все выше вздымалась огромная туча пыли, почти полностью закрывая и небо, и потускневший гриб, торчащий из-за горизонта.

На улицы в панике начали выбегать люди. Кто-то вытаскивал раненых, кто-то барахло, а кто-то откровенно, пользуясь моментом, занялся мародерством. Последнему очень способствовала тьма, накрывшая город окончательно.

Наконец где-то на окраинах включились аварийные генераторы, имевшиеся на некоторых предприятиях, и бедлам, творившийся на улицах, хоть чуть-чуть стал подсвечиваться сиянием дальних фонарей. Слегка улучшала видимость и проглядывающая из-за туч луна. Еще больше света добавили разгорающиеся в нескольких местах пожары.

Сергей подхватил ошалевшего от всего случившегося Рассела и потащил его к ближайшему месту, где требовалась их помощь. Осмысленная деятельность быстро прочистила мозги. Люди вокруг, видя их пример, сами быстро начали приходить в себя, и работа по наведению порядка и спасению оказавшихся под завалами закипела.

К утру было сделано почти все, что требовало немедленных действий. Валящиеся с ног от усталости курсанты начали стягиваться к поврежденным зданиям своей альма-матер. Здесь командование Центра их пересчитывало, составляло списки уцелевших и пострадавших, затем отправляло кого отдыхать, а кого заворачивало в помощь все еще работающим спасательным бригадам.

Каждый на случившееся реагировал по-разному. Прошедшие лагерь курсанты, хватившие лиха, в целом справились неплохо. Хотя и среди них находились мародеры, к ладоням которых кое-что прилипло в ходе спасательных работ. Таковых старались выявлять, и вскоре на гауптвахте скопилось некоторое количество нечистых на руку молодых пройдох. К их обществу присоединились и некоторые местные жители, попавшиеся на мародерстве, которых замели как бы походя – «за компанию».

Были и те, кто, испытав шок, впадали в панику или в ступор. И тех, и других приходилось приводить в чувство подручными средствами. Где алкоголем, где «лечебными» зуботычинами.

Сергей с Расселом, благодаря своей лихорадочной деятельности, быстро стали центром объединения всех мало-мальски сохранивших способность здраво мыслить и поступать. Очень скоро они вдвоем командовали сразу несколькими группами спасателей. Поэтому на сбор курсантов, объявленный по громкой связи, пришли одними из последних. Впрочем, об их деятельности начальство было наслышано, так что никаких претензий к молодым офицерам не возникло.

На следующий день, когда пожары были потушены, основные завалы расчищены, найдены и извлечены почти все пострадавшие, начался самый тяжелый для многих период. Период осознания происшедшего. Курсанты начали сбиваться кучками и пытаться осмыслить то, что случилось. В условиях дефицита информации это было сложно. Тем более что теле- и радиовещание в зоне средней тяжести поражения, к которой относился их городок, еще не восстановили.

Разнообразные версии переходили из уст в уста и были одна другой фантастичнее. Самая ходовая – «на нас напали «жуки». Все вертелось вокруг этой «главной» версии. Расхождения были в одном: каким образом нанесен удар. Ядерное оружие? Корабль-брандер? Астероид? Были и совершенно невероятные варианты, но привыкшие к военному мышлению курсанты отметали их просто по привычке.

Сергей в жаркие дискуссии, разгоревшиеся вокруг версий происшедшего, не вмешивался. Сохранял мрачное молчание. Как обычно в такой среде, его молчание было истолковано превратно – полное отсутствие здравых соображений. Но на самом деле Сергей не мог с ними поделиться ни своим знанием, ни своими соображениями.

Первая собственная реакция на случившееся Сергея удивила.

Не страх, не шок, а обида.

Видно, космодесантник оказался слишком хорошо готов к подлостям надвигающейся войны и вообще катастрофы на Йос, что страх и шок его миновали. Но было очевидно, что и спецы ирби, и спецы каллистян просчитались. Расчет их миссии был построен на том, что внедренцы успеют закончить службу до перехода войны в горячую стадию. Недооценили они подлость и беспринципность местных элит. Это и было особенно обидно. Становилось ясным: чтобы остановить катастрофу, придется прорываться через структуры Армии, причем в резко ухудшившихся условиях. Соответственно, и прогноз развития ситуации сильно ухудшался. Шансы предотвратить самое страшное – гибель и Йос, и окружающих колоний – резко упали.

Сергей отстранено наблюдал за жарко спорящими курсантами, а сам размышлял над тем, понимает ли элита, что ее действия самоубийственны? Что она вот так, последовательно, готовит гибель не чужой, а своей собственной цивилизации? Скорее всего, не понимает. А если и понимает кто-то внутри нее, то меньшинство. Хотелось бы знать каково это меньшинство и насколько можно рассчитывать на него. Может быть, как раз эти люди и станут тем небольшим препятствием, которое, однако, достаточно притормозит развитие ситуации на Йос, чтобы десантники успели предотвратить катастрофу?

Недостаточно информации…

А если оценивать вероятности, то наиболее вероятен вариант, когда десантники просто не успеют применить ничего из того, что было запланировано. Ни методов, ни средств. Теперь, в условиях войны, погибнет и часть людей, которых они успели «заразить» новой философией. Как бы ни сильна была эта Философия Жизни, но против физического уничтожения она никак не вытянет.

Эх, еще бы чуть-чуть, и распространение этой философии стало уже необратимым. Критическая масса людей, разделяющих ее, была бы достигнута. Весь опыт Диего говорил, что придется сражаться против «жуков» и на этой основе пытаться что-то сделать для остановки кошмара. Разумом он понимал, что так и надо, так придется. Но культура, убеждения и воспитание вставали на дыбы, требуя немедленного выхода из создавшегося положения. Нельзя убивать разумных!

Опасное расщепление. И его во что бы то ни стало надо было преодолеть.

«Сеню бы сюда… – устало подумал Сергей. – Он бы сейчас нам очень помог».

А так придется воевать с неожиданной напастью своими силами.

* * *

Вскоре наладили радио- и телевещание. Вероятно, отремонтировали рухнувшую тарелку спутниковой связи, обеспечивавшую городок коммуникациями, и население тут же сгрудилось возле уцелевших телеэкранов.