Но и деловыми их отношения были тоже. Андрэ Блейцман, как оказалось, на досуге от дел своего фонда занимался скупкой вывезенных контрабандой культурных ценностей из стран Восточной Европы, в том числе и России. Эта встреча, по сути, трансформировала заурядного жулика Чупчугина в маститого криминального дельца международного масштаба. Он вдруг понял, что имеет шанс стать очень богатым и знаменитым. А для его тщеславной, патологически честолюбивой натуры это было даже более значимо, чем деньги. И они начали сотрудничать. Трудно сказать, сколько наших исторических раритетов руками Чупчугина было вывезено за рубеж. Но ему и этого было мало. Он начал потихоньку формировать настоящую банду из подопечных ему спортсменов.

Будучи в принципе неплохим психологом, владея методами НЛП, Чупчугин выбирал из общей массы единоборцев только тех, кто был лабилен к его внушению, кто в его руках мог стать комком пластилина, из которого он лепил кровавых зомби. Дебют его банды состоялся году в две тысячи десятом. Бандиты совершили налет на квартиру богатого коллекционера, откуда унесли с собой денег и раритетов на несколько миллионов долларов.

Второй налет состоялся только через полгода. Все это время Чупчугин напряженно ждал — не придут ли за кем-то из его подручных? Это означало бы, что ему есть нужда «рвать когти» за пределы России. Но их не нашли. И тогда они снова пошли «на дело». На этот раз — далеко от Питера. Так и пошло. Работали налетчики очень чисто, появляясь и исчезая как привидения, не оставляя никаких следов на месте преступления.

— Считаешь, это было следствием их соответствующей психологической подготовки? — заинтересовался Орлов.

— Отчасти. Но в наибольшей степени это было следствием специальных тренировок по системе ниндзюцу… — непринужденно произнес замысловатое японское слово Вольнов.

Как оказалось, в начале девяностых бурная судьба афериста занесла Чупчугина на Дальний Восток. Там он познакомился с японским журналистом, по всей видимости связанным с якудзой и тайными кланами ниндзя. Тот помог ему получить японскую визу, дал даже пару адресов, куда тот мог бы обратиться для прохождения подготовки как неофит полусекты, полубанды тайных шпионов и убийц. Таким образом, Чупчугин около четырех лет постигал искусство того, как незаметно проникнуть в любое жилое или конторское помещение, как абсолютно незаметно похитить или убить человека.

Вполне возможно, он уже тогда думал о том, чтобы найти себе подручных и, обучив их «искусству» ниндзюцу, построить на этом свой личный криминальный «бизнес». Будучи человеком абсолютно циничным и безнравственным, Чупчугин ничего аморального в этом не видел: хорошо все то, что приносит деньги. И он к этому, в конце концов, и пришел — к жажде денег любой ценой.

Однако настоящим Клондайком стало предложение его западноевропейского бойфренда совершить на территории России некие действия, которые бы в кратчайший срок создали ей имидж территории ужаса, царства мрака, представили перед всем миром эдаким «Мордором». Причем плата предполагалась огромная — в сотнях тысяч и даже миллионах долларов. Ну а как «вишенка на торте» — вид на жительство в одной из стран Запада.

Как именно он мог бы это сделать, скорее всего, Чупчугину не говорилось. Но намекалось. И Чупчугин намек понял. Он разработал программу совершения серии громких убийств, которые, следовало полагать, предполагали превращение исполнителя заказа в долларового миллионера.

— А кто именно заказчик и в чем для него нужность такой вот «мордоризации» России? — поинтересовался Гуров.

— Начну со второй части вопроса: в чем нужность? В том, чтобы у России отняли чемпионат мира по футболу, как у страны, не способной обеспечить порядок и безопасность гостей. Возня вокруг этой темы началась с того момента, когда России отдали право на проведение чемпионата мира восемнадцатого года. Начали с истерии вокруг темы допинга, а кончили убийствами людей.

— И это все — из-за чемпионата? Охренеть! — возмущенно высказался Станислав. — Это, что же, у некоторых западных политиканов совсем «крыша» съехала?

— Политика здесь — не последняя «скрипка», но экономика все же превалирует. Чемпионат — это колоссальные деньги. Это миллионы евро и баксов, которые везут болельщики, это миллиарды за рекламу, это плата за телетрансляции, это продажа сувениров, в конце концов… А там, где пахнет миллиардами, рано или поздно начинает пахнуть кровью. Я думаю, Чупчугин не последний, кто надумал заработать «бабло» на крови людей.

Предполагаю, что и в дальнейшем, вплоть до проведения чемпионата, могут быть всевозможные провокации: громкие убийства, теракты со сбитыми «Боингами» и пущенными под откос поездами… Ну а кто заказчик — и так понятно: те бизнес-структуры, которые все еще надеются прибрать чемпионат к рукам и получить свои дивиденды. Ну, и политиканы соответствующего пошиба — как же без них-то?

— Как же все-таки здорово, что эту банду общими усилиями нам удалось остановить в Курске! — Петр покачал головой из стороны в сторону. — Иначе чего бы мы могли ждать в дальнейшем? Архангельск или Астрахань? Тюмень или Тверь? Лева, признайся честно: ты точно был уверен в том, что твой вариант сработает, что ты все правильно рассчитал? — Он испытующе взглянул на Гурова.

Тот, как бы и сам недоумевая, развел руками:

— Честно? Конечно, не был уверен. Я до последнего момента сомневался, и лишь когда в доме, где проживает Катильман, внезапно отключилось электричество, впервые подумал: «А ведь сработало!»

— Слушай, но вот эти все твои хитрые уловки — ослепить бандитов блицем, оглушить их электрошокерами, включить аудиозапись криков, якобы жертв расправы… Все это ты сам придумал или кто-то подсказал? — не унимался генерал в раже разгоревшегося любопытства.

— Петро! Я смотрю, ты нашего Леву крупно недооцениваешь! — возмутился Крячко. — Признаюсь, когда он мне про все это втолковывал, я сначала было даже подумал: а на хрена все эти «большие китайские маневры»? И только уже на месте понял: гениальная задумка! Жаль, не мне довелось взять этих шакалов. Нет, в самом деле! Я был просто уверен, что бандиты потащатся к Катанину. Он живет в особняке, на отшибе… Но нет, поперлись, заразы, в многоэтажку!..

— Был случай, как-то еще пацаном я перебегал весеннюю речку по льдинам… — ностальгически улыбнулся Лев. — Это случилось, когда был у деда в гостях на весенних каникулах. Летом-то речка тихая, а весной — эх, как несло! И я, на спор с деревенской пацанвой, решил перебежать и на тот берег и обратно. И — побежал… Лишь на стремнине понял, какую глупость совершил. Льдины мелкие, хрен устоишь… И назад не вернешься, и на месте стоять нельзя: нырнешь под лед — не вынырнешь. И я уже как в каком-то бреду прыгал с льдины на льдину, пока наконец-то не спрыгнул на берег. А ведь еще и обратно надо! Что я тогда пережил!.. Правда, после этого мой авторитет возрос необычайно, но тот свой экстрим я запомнил на всю жизнь. Так вот, это расследование для меня было чем-то наподобие той пробежки по ледоходу. Постоянно чувствовал себя как на стремнине. И верил, и не верил, что доберусь…

— Вот что вырастает из сорвиголов и деревенских хулиганов! — одобрительно рассмеялся Орлов. — Кстати, Лева, кое в чем тебе крупно повезло. На последней коллегии один из твоих «почитателей» завел гундеж о том, что якобы ты применил к задержанным пытки. Один из этой банды написал прокурору заявление: мол, полковник Гуров совал меня лицом в пламя газовой плиты… Было?