— Устраивайся поудобнее, девчонка! — прошептал он. Его горячее дыхание жгло шрам на моем ухе. — Недолго тебе осталось жить!

— Заговор! — произнесла я, обращаясь к булыжникам на мостовой. Губы у меня были прижаты к камню, который отдавал в основном кожаными подошвами. — Готовится покушение на Правителя! — Я повторяла то, что внушили мне Федеро и Танцовщица. Моя история должна была стать пропуском в нужное место.

— Конечно заговор! — расхохотался стражник. — А солнце встает на востоке!

После этого стражники вели себя почти как нормальные люди. Один рассказал анекдот о распутной жене офицера. Другой жаловался на то, что у него захромала лошадь. Третий сетовал на дурную еду в солдатской столовой. Если бы не меч, прижатый к моей шее, я бы с интересом слушала их болтовню.

Никто не проявлял ко мне интереса. Да и кого интересует пленница? Я была для них вещью, куском мяса, которое положили на холод, чтобы не испортилось раньше времени.

Во мне снова поднимался гнев. Какие они жестокие, какие равнодушные — госпоже Тирей до них далеко. Ее жестокость была расчетливой и страстной; она привыкла оскорблять тех, кто младше и слабее. Для стражников же я не была живым существом.

Госпожа Тирей, по крайней мере, питала ко мне какие-то чувства. Они обо мне вовсе не думали.

Во всем виноват Правитель! Это от него исходит все плохое и болезненное. Это он изломал судьбу Медных Холмов. Я повторяла про себя заклинание, готовясь к единственной попытке произнести его вслух.

Вскоре гонец вернулся. Стражники зашептались; кто-то заранее радовался награде. Наконец-то до них дошло, кто я такая. Меня резко поставили на ноги, больно вцепившись в плечо. Мужчина со спокойным лицом и водянистыми глазами надел на меня коричневый солдатский плащ с капюшоном. Смеясь, он накинул мне на голову капюшон и затянул его веревкой. Потом кто-то перекинул меня через плечо и понес.

Меня несут к Правителю… Пока все идет как надо.

По крайней мере, на это я от всей души надеялась.

Я раскачивалась на плече у стражника в такт его шагам; мои колокольчики звенели не в лад и не в такт. Вокруг никто не разговаривал, и я не могла ни о чем догадаться. Вскоре мы начали подниматься по широким, пологим ступеням. Вокруг были люди; они приглушенно переговаривались, собирались группами.

Я не знала, каким будет исход моей встречи с Правителем, но все началось с публичного унижения. Почему-то это меня подбодрило. Судя по их поведению, вряд ли мне сейчас же перережут горло.

На пол меня поставили почти бережно. Мои мягкие кожаные сапоги скользили по полу — мраморному или каменному. Кто-то взял меня за руку и повел куда-то по длинным коридорам и залам. Я спотыкалась, но старательно запоминала дорогу — на будущее. Мне очень пригодились подземные тренировки с Танцовщицей.

Мои шаги гулким эхом отдавались от стен. Примерно каждые двенадцать шагов звучание эха менялось: мы проходили в очередной проем. Колокольчики все еще звенели, но теперь уже в такт моим шагам. Их нестройный звон не доставлял радости. И все же я немного успокоилась. С колокольчиками я словно приближалась к бабушке. Правда, бабушка не шла на похоронную платформу своими ногами.

Вскоре мы зашагали по ковру. Подошвы слегка поскрипывали и скользили, но по-другому. Запахи тоже изменились; мои ноздри улавливали не только пыль и старый камень, но и мебельное масло, благовония и сладкий аромат выпечки. Кто-то услужливо распахивал передо мной двери, а потом сразу же закрывал их.

Вокруг царила тишина. Я чувствовала, что нас окружает множество людей, но никто не спросил, почему по дворцу ведут девочку с капюшоном на голове. Позже я почувствую давнюю скорбь города, подчиненного ревнивому и бессмертному владыке. Тогда я понимала лишь, что нахожусь одна среди чужаков.

Как всегда.

Наконец мне положили руку на плечо, жестом приказывая остановиться. Со скрипом отворилась дверь. Мои ноздри уловили душный запах благовоний, к которому примешивался запах плесени. Кто-то прошептал: «Но!» Меня подтолкнули вперед, как будто я была лошадью, которую вели на рынок. Едва я переступила порог, меня отпустили. Я остановилась и прислушалась. Очень не хотелось сразу удариться обо что-нибудь или споткнуться.

Кто-то у меня за спиной ослабил веревку на шее и сдернул с головы капюшон. И сразу же сзади с грохотом захлопнулась дверь.

Я заморгала, привыкая к свету после душного, пыльного плаща. Никакого Правителя я перед собой не увидела. За широким деревянным столом сидел Управляющий. Сердце у меня сжалось и оледенело. Все напрасно!

Слева от Управляющего стояли двое мужчин с такими же, как у него, мертвыми глазами. Все трое без выражения смотрели на меня. Плечи у меня опустились, мне не хватало воздуха.

Наш замысел провалился. Игра проиграна!

— Изумруд! — Голос Управляющего был холоден, тих и бесцветен, как его лицо — если не считать глаз.

— Зелёная. Называйте меня Зелёной.

На его губах промелькнула улыбка.

— Изумруд! — Он побарабанил пальцами одной руки по большому пальцу другой, как будто что-то высчитывал. Я украдкой огляделась по сторонам. С одной стороны — три высоких, узких окна, высоко надо мной — потолок, за спинами Управляющего и его спутников и по другую сторону — высокие стеллажи, уставленные большими, тяжелыми книгами. Одна дверь среди полок, одна дверь у меня за спиной, и единственный стул под Управляющим.

Идти некуда. Воспользоваться нечем.

Управляющий перестал барабанить пальцами. Лицо его помрачнело.

— Убита ценная прислужница. Изуродована весьма ценная рабыня; таким образом, она лишилась своей ценности. Говори! А потом я прикажу сбросить тебя с купола на крыше дворца.

Я ошибалась. Голос у Управляющего тоже не был обычным. Он был таким же мертвым, как и его глаза.

Я ничего не могу с ним сделать!

С другой стороны, руки и ноги у меня не связаны. Меня ничем не сковывают. Охранники, которые провели меня по залам сюда, исчезли вместе с капюшоном.

И моих навыков меня никто не лишал… Я переступила с ноги на ногу, готовясь к драке. Правителя здесь нет, зато есть его мертвоглазые слуги… А Управляющего я ненавижу давно!

В моих силах что-то сделать. Я могу убить хотя бы одного из них, а оставшихся как следует напугать. Пусть тоже узнают страх, который в меня вколачивали много лет! Я напрягла мышцы, готовясь к прыжку. Если застать Управляющего врасплох, я, возможно, успею прокричать ему на ухо заклинание… Колокольчики снова звонко зазвенели.

Управляющий поднял руку, подавая знак своим подручным.

— Она может напасть, — сказал он. — Она не должна добраться до нас.

— Будьте спокойны, ваша светлость, — ответил мертво-глазый подручный.

Ваша светлость?! Так положено обращаться только к Правителю… Сколько же в Медных Холмах бессмертных правителей с мертвыми глазами? Меня обдало жаром. Значит, в конце концов я все же добралась до правителя Медных Холмов! Странно, что он выходит на улицы собственного города в личине Управляющего… Впрочем, ничего удивительного. Правитель города похож на раздвижную шкатулку, какими торгуют ханьчуйские купцы: из такой шкатулки один за другим выдвигаются все новые ящички, и кажется, будто им нет конца.