— Возможно, ты и прав! Но нам приходилось выполнять и, скажем так, благородные задачи.

Храмов усмехнулся:

— Что ты подразумеваешь под благородными задачами?

— Освобождение пленных, поддержка подразделений войсковой группировки, разведывательные рейды, в результате которых вы не несли тех потерь, которые реально могли понести.

Капитан вновь усмехнулся.

Пашин изобразил раздражение:

— Что ты лыбишься? Как-то десантная рота одного из ваших парашютных полков попала в засаду в ущелье у Ревуна, слышал о таком водопаде?

Храмов неожиданно напрягся:

— У Ревуна, говоришь?

— Там! Так вот рота десантников попала в приличный капкан. И легла бы в ущелье, если бы не мы. Мимо две наши группы выходили на цели параллельно ущелью. Шли спокойно, без проблем. Вдруг вводная — десантура гибнет у водопада, и тут же приказ, по возможности, не во вред выполнению собственной задачи, выйти в ущелье с юга и атаковать «чехов» с тыла. Если имеешь представление о ландшафте перевала в том районе, то поймешь, каково нам было вступить с ходу в бой после того, как перевалили через хребет. Но вступили, имея личного состава пятнадцать человек. И переломили ситуацию. «Чехи» не ожидали удара со спины. Начали отход. Что и предопределило исход боя. Такое в нашей «грязной» работе тоже бывало.

Капитан как-то особенно взглянул на майора, но ничего не сказал, отвернувшись к иллюминатору. Разговор прервался. Посчитав, что далее навязывать общение десантнику не стоит, Пашин решил вздремнуть. До промежуточной посадки пассажирского борта оставалось еще около двух с половиной часов. Они пролетели быстро. Вновь загорелось табло салона, и грудной голос бортпроводницы сообщил, что лайнер начинает снижение, попросив пассажиров пристегнуть привязные ремни. Стоянка в Алтупинске длилась час. На это время пассажирам рейса Москва — Павлоград разрешили покинуть борт, посоветовав не покидать территорию аэропорта. В здание аэровокзала Пашин вошел с Храмовым. И тут же спросил у дежурного милиционера, где находится туалет. Получив ответ, собрался направиться в указанном направлении, но Храмов проговорил:

— Что-то ты часто, майор, в сортир ныряешь!

Пашин повернулся к капитану:

— Что дальше?

— Ничего! Просто констатирую факт!

Григорий спросил:

— Тебе знакомо слово «простатит»?

— Ну и что?

— Не болел еще?

— Нет!

— Твое счастье! Если бы болел, то узнал, что происходит с мочевой системой во время воспаления этой чертовой простаты!

— Я знаю, что происходит при воспалении простаты. Но в самолете ты туалетом не пользовался. Более трех часов. Вопрос: почему?

— Я обязан отчитываться перед тобой, Вова?

— Нет. Мне просто не хочется посещать вокзальные сортиры, сопровождая тебя!

— Вот как? Полесский возложил на тебя даже такие обязанности?

— Какая разница? Идем, раз тебя припирает!

Пашин с Храмовым прошли через весь зал, в углу спустились по короткой широкой лестнице к общественным туалетам. Григорий зашел в 4-ю кабину. Если система оповещения в Домодедове сработала, то Катран должен был успеть снять сообщение и мог уже здесь, во время промежуточной посадки рейса, войти с ним, Пашиным, в контакт. Но, несмотря на тщательный осмотр кабины, ничего нужного и важного для себя не обнаружил.

Значит, либо Луганский не получил сигнал экстренного оповещения, либо не смог по каким-либо причинам здесь выйти на связь с Пашиным. Лучше, конечно, если бы имело место второе предположение. Но надо быть готовым к тому, что в Павлограде придется работать автономно. Или… с помощью Храмова! Что ж, посмотрю, как будут развиваться события дальше. В любом случае в Павлограде, когда обстановка прояснится полностью, он найдет возможность связаться со своим непосредственным начальником.

Пашин вышел из кабины.

Храмов молча курил возле умывальника.

Григорий тоже достал сигарету. Прикурил.

— Так ты, майор, говоришь, это твоя группа атаковала «чехов» у водопада Ревун?

— Точнее, группы, одной из которых командовал я. А ты что, имеешь какое-то отношение к той бойне?

— Там погибала моя рота, майор!

Пашин удивился:

— Даже так? Но что-то тебя я в ущелье не видел!

Храмов утвердительно кивнул:

— Меня там и не было. Я в то время валялся в госпитале после ранения. Но в ущелье в засаду попала моя рота. Я слышал, что помощь ребятам пришла в тот момент, когда ее уже никто не ждал! А также то, что поддержал подразделение какой-то спецназ. Оказывается, его вел ты!

— Это что-то меняет?

Храмов бросил взгляд на Пашина, но вместо ответа, выбросив в урну окурок, предложил:

— Пойдем, майор, на посадку. Время!

И десантник первым вышел из туалета.

Времени до прибытия самолета в Павлоград оставалось еще порядочно. Пашин поднялся, прошел в туалет. Надо было подготовить Храмова к тому, чтобы он без подозрения отнесся к посещению туалета в аэропорту Павлограда. На него майор возлагал последнюю надежду на своевременный и безопасный вход в контакт с Луганским. Если этого не произойдет и в Павлограде, надо будет самому и быстро разрабатывать план выхода на связь с Москвой. Григорий, вернувшись на место, застал «напарника» отвернувшимся к иллюминатору. То ли десантник и человек Полесского спал, то ли смотрел на проплывающие за толстым стеклом слепящие в лучах яркого солнца белоснежные облака. Пашин откинулся в кресле, стараясь расслабиться. В Павлограде ему придется быть предельно сосредоточенным. От этого будет зависеть его жизнь, а также судьба Нины и дочери Демы!

В 10.50 местного времени шасси «Ту-154» мягко коснулись бетонки, и вскоре лайнер замер напротив небольшого здания аэропорта города Павлограда. В зале ожидания гостей из Москвы встретил молодой человек с лицом хорька, бегающими, черными хитрыми глазами, но облаченный в довольно приличный и дорогой костюм. Галстук сбился набок, что придавало встречающему вид этакого преуспевающего бизнесмена средней руки. Он сразу подошел к Пашину и Храмову, представившись:

— Артем Головин! Добро пожаловать в наш суровый, но прекрасный край!

«Гости» поздоровались в ответ.

Головин, он же Голова, спросил:

— Багаж при себе имеете?

— Нет, только то, что в руках!

— Хорошо. Пройдемте на площадь. Там ждет автомобиль.

Пашин поставил на пол дорожную сумку:

— Минуту! Мне надо одно место посетить!

Хорек поднял на Григория немного удивленный взгляд:

— Что такое?

Ответил Храмов: