— В таком случае, я могу сделать так, что она немедленно погибнет, как только вы начнете на меня давить.

— Что ты выгадаешь тогда? — Спросил его Антош. — Ты развяжешь нам руки.

— Я найду способ сбежать. Не впервой.

— Ты хочешь сказать, что за тобой уже приходили? — Удивился змей.

— А вы как думаете?

Мой указательный палец гладил спусковой крючок автомата, направленного в сторону циркового иномирца. Жабоид хвалился собой, вызывая во мне непереносимое отвращение. Как и следовало ожидать, эволюции вытравить жабу из иномирца не удалось. Не проглядывала сквозь зеленую шкурку Василиса Премудрая.

— Ты лжешь. — Спокойно заявил змей. — Ты не настолько силен, чтобы сопротивляться им.

— Я нет, — спокойно согласился циркач, — но есть тот, кого я кормлю. Он покровительствует мне.

Я подумал, что он говорит про те сущности, что питаются человеческими эмоциями. Цирк как нельзя лучше подходил для этого. Но я не знал, что они становятся горой за тех, кто помогает им добывать пропитание. Обычно, как это было с Вольдемаром, они просто эксплуатируют их, не нарушая вселенской гармонии.

Я ошибся, недооценив возможности клиента. Шестое чувство, включающееся у меня в самые опасные моменты, неожиданно сработало. Я почувствовал, как в районе зрительских трибун появилось призрачное движение воздуха. Не раздумывая, поддавшись рефлексам, я ухватился левой рукой за грудки циркача. Антош, тоже почувствовав неладное, обвился вокруг меня тугими кольцами.

Спустя секунду в воздухе проявилась зыбкая тень огромного существа. Он не вошел в мир, в котором мы находились, а замер на границе, чтобы не подставить себя под удар. Я увидел его полупрозрачные глаза горящие огнем ненависти и злобы, от которых стало не по себе. Не успел я вообразить безопасное место, в которое можно сбежать, как сила, исходящая из этих глаз, вытолкнула нас в аномалию.

Мы шлепнулись на пол. Антош смягчил мое падение, но жабоиду повезло меньше. Он гулко приложился черепушкой.

— Антошшш. — Прошипел я из-за того, что его кольца плотно сжали мне грудь. — Ослабь.

— Прости, Жорж. — Змей раскрутился и отполз в сторону.

Я поднялся на ноги и пнул циркача по мягкому месту.

— Ай! — Выкрикнул он жалобно и поджал ноги. — Я не виноват, меня заставили.

— Лялю верни. — Я навел ему в лицо ствол оружия.

— Это не в моих силах. Она у дракона. Наверное. Еще. — Он испуганно сжался в комок и прикрыл лицо зелеными пупырчатыми руками.

— Что значит «еще»?

— Ничего. Просто я оговорился. — Залепетал жабоид.

— Я вижу, что врешь. Те люди, которые прикидывались животными на потеху зрителям, сказали, что ты кормишь ими дракона.

— Это неправда. Они врут. Чего не наплетешь, чтобы сбежать.

— Кто этот иномирец, отправивший нас в аномалию? — Спросил змей.

— Ну, кто, кто, это тот человек, который меня охраняет. Моя крыша от разных любопытных иномирцев. — Циркач говорил, не отрывая рук от лица, будто был уверен, что открывшись, непременно получит в него.

— Дракон? — Спросил я.

Очертания того призрака можно было принять за драконьи.

— Да. Редкостная тварь, мстительная, ненасытная, но очень умная и хитрая.

— Как нам попасть к нему и забрать нашего друга? — Спросил я напрямую.

Жабоид посмотрел на меня, как на идиота, потом заржал, переходя на кваканье. Я прекратил эту невыносимую сцену коротким ударом чуть выше его верхней губы. Циркач взвыл и прикрыл ушиб руками.

— Как. Нам. Попасть. К дракону? — Произнес я с расстановкой.

— Никак! — Визжа на повышенных тонах, выкрикнул он. — Он сильнее вас всех. Он над миром. Мы для него глупые головастики, нужные только для забавы и пищи. Вы что, не поняли, мы теперь умрем здесь. Отсюда выхода нет. Это созданная им тюрьма.

— Тюрьма у тебя в голове, придурок. — Я занес ногу, для пинка, но передумал.

Жабоид выглядел жалко.

— Антош, как думаешь, откуда взялся этот дракон? — Спросил я у своего многоопытного друга.

— Точно не скажу, вполне может быть, что он из тех народов, которые являются иномирцами от рождения, как те сатиры, что гоняли твоего друга, или кентавры.

— Он мне не друг. Знакомый.

— Неважно. У подобных иномирцев, в отличие от нас, опыт копится поколениями, обучаясь, любой из их вида может достичь за свою жизнь высоких вершин познания. Мораль в этой ситуации не является сдерживающим фактором, как у нас.

— Ясно. — Мне было совершенно не ясно, что делать. — Этот говнюк знает и умеет больше нас.

— Возможно. Однако, он очень осторожный. Я уверен, что он чего-то боится.

— Своих он боится. Раз они иномирцы от рождения, значит, и законы у них не ограничены одним миром. Даю сто процентов, что он в розыске.

— К сожалению, контактов с их правосудием у нас нет. Подобные иномирцы не особо любят нас, считают сорняками, засоряющими их двор. — Произнес змей.

— Надо выбираться скорее отсюда, пока он Лялю не слопал. — Я пнул циркача. — Как отсюда выбраться, ну?

— Я же сказал, никак. Либо ждать, когда он сам нас отсюда заберет, но это будет не освобождение. — Жабоид квакал плачущим голоском.

— Почему же эта тварь, которая должна быть развитым человеком, людоед? — Спросил я грозно.

— Я не знаю. Возможно, у него просто такие гастрономические предпочтения. Нам не постичь его разума.

— А ты пытался? — Спросил змей.

— Прежде, чем он взял надо мной опеку, я пытался отвергать его предложения. Но он был настойчив и убедителен в демонстрации своих возможностей.

— Антош, вытаскивай нас отсюда. — Произнес я с нетерпением.

Бездействие вызывало у меня истерику. Пока я ничего не делал, каждая секунда могла оказаться для нашей кошки последней.

— Я пытаюсь понять принцип устройства этой аномалии. Дай мне время и пожалуйста, помолчи. Вы оба мешаете мне сконцентрироваться. — Антош закрыл глаза и замер в позе для медитации.

Я принялся нервно ходить вдоль стен нашей ограниченной небольшими размерами аномалии, непрестанно думая о Ляле. Давно уже хотел предложить ей чаще оставаться дома, заниматься хозяйством, готовить, одним словом обезопасить ее, предложив роль почти жены. Она бы, конечно, не согласилась, наша троица без нее была бы ущербной, как сейчас, но зато моя душа была бы на месте.

Вдруг, прямо из стены на меня вышла белая кошка. Я опешил и даже отпрыгнул назад от неожиданности. Выглядела она не так, как Ляля. Одета вызывающе. Большая серьга в правом ухе, на хвосте какое-то массивное украшение. Сапоги выше колен, в обтяжку. Кошка выглядела очень вульгарно и пошловато пялилась на меня. Я подошел к ней и протянул руку. Она прошла сквозь нее без усилий. Призрак, генерируемый аномалией.

Как только я перестал думать о Ляле, вульгарная блондинка