— Меня? Конечно, — поднялась ему навстречу хорошенькая невысокая блондинка с тонкой талией и округлыми бедрами.

Остальные медсестры проводили их многозначительными улыбками, мол, не теряйся, подруга, такой мужик интересный.

— Слушаю вас, — засовывая ручки в кармашки форменной блузки, проговорила Олечка, глядя на майора приветливым профессиональным взглядом.

— Здравствуйте, Ольга, — доставая удостоверение, проговорил Станислав Дмитриевич. — Майор Авдеев Станислав Дмитриевич. Следственный комитет. Я к вам по поводу скончавшейся пациентки, Болотниковой Аглаи Игоревны.

Лицо Олечки сморщилось, накуксилось, глазки наполнились слезами.

— Он же обещал в полицию не заявлять.

— Кто он? — с интересом спросил майор, чувствуя, как внутри все наполняется энергией, как просыпается в нем сыщицкий азарт и жажда активных действий.

— Внук! Говорил, что просто хочет узнать, как бабушка умерла. Никаких неприятностей не будет, а сам… — Олечка едва не плакала.

— Так, — протянул майор, искренне поражаясь расторопности Панова-младшего и его сообразительности. Какой пострел! Раньше оперов успел. Тьфу, какой пошлый получился каламбур! Пошлости майор не выносил ни в каком виде. Даже в виде каламбуров. — И как давно он был здесь?

— Позавчера. Девятого.

Ай да шустряк! — с уважением подумал про себя майор. А с другой стороны, шустрость здесь ни при чем, скорее всего, он просто знал, откуда начинать поиски, а вот с ними он своей информацией не поделился. Почему? Над этим майор еще подумает.

— И что же вы ему рассказали?

— Вы же сами знаете, — шмыгнула носом Оля.

— Нет. Потому что я здесь оказался вовсе не по заявлению Панова, а по собственной инициативе. Расскажите мне, что случилось в ночь смерти Аглаи Игоревны Болотниковой. И пожалуйста, без сокращений и недомолвок. После вас у меня состоится серьезный разговор с ее внуком. Так что все, как было, и даже подробнее.

И Олечка принялась рассказывать, тоскливо глядя то в пол, то на майора. Ну вот что за жизнь такая — как приличный симпатичный мужчина, так обязательно либо из полиции, либо родственница умерла! Нет чтобы выздоровела. Оля могла бы закрутить роман с внуком и даже выйти за него замуж. Или вот за этого майора, к примеру, он тоже очень ничего. А вместо этого приходится рассказывать, как они в ординаторской с женатым доктором Адамовичем кувыркались. Вспоминая события той ночи, Оля чувствовала себя дешевой проституткой. Все. Хватит с нее. Больше никогда, как бы ни приставал, что она ему, в самом деле? Нравлюсь — женись. Нет — вали к жене и детям, злясь на саму себя, параллельно рассказу думала Олечка.

— Значит, в ночь смерти Болотниковой вы видели возле лифтов постороннего мужчину, — задумчиво потирая щеки, проговорил Станислав Дмитриевич.

— Я не уверена, что постороннего. Просто какого-то мужчину, — поправила его Оля, не желая брать на себя лишней ответственности.

— Гм. Так. И лицо у мертвой Болотниковой было испуганное.

— Я не уверена. Мне так показалось, — жалобно пискнула Оля.

— Что ж. Раз вскрытия не было, придется делать эксгумацию, — заключил майор. Он не любил тревожить покойников, но дело есть дело.

Олечка испуганно побледнела.

— Спасибо, Оля, — вспомнил про нее майор. — Вы можете быть свободны. Если что-то вспомните, сразу звоните. Вот визитка. А с доктором Адамовичем я еще пообщаюсь.

Машу Максим решил не тревожить разговорами об отъезде и угрожающей ей опасности. А как и положено, решить это вопрос по-мужски, то есть поговорить с Валерием. А потому, приехав к сестре, усадил Полину с Машей в гостиной, а сам, подмигнув зятю, вышел с ним в кабинет.

Маша уже знала о разрыве Максима с женой. Когда Анна не появилась на похоронах, хочешь не хочешь, а объясниться с сестрой пришлось. И хотя Маша особой любви к Ане не питала, уж слишком разные они были, да и поведение бывшей невестки было более чем возмутительно, визит брата с какой-то девицей так скоро после разрыва с женой и смерти родителей не вызвал у Маши одобрения, а потому разговор между девушками не клеился.

— Валера, вы когда обратно в Эмираты лететь собираетесь?

— Маша хотела после девяти дней. Я специально отпуск взял, думал заодно уж с детьми по музеям походить, в Петродворец съездить, а то они стали забывать родной город, — улыбнулся Валера.

— Нет, Валер, не получится, — решительно покачал головой Максим. — Родителей убили не просто так, а вчера я узнал, что со смертью бабушки тоже не все чисто. Не хочу тебя пугать, но думаю, за нами, за нашей семьей охотятся.

— Что делают? Максим, ты себя слышишь? Мы что, кролики? Даже если твои родители погибли в результате разборки, мы с Машей здесь ни при чем. Уж извини за такой цинизм, — покачал головой Валера.

Он был крутым айтишником. Вел сидячий образ жизни, был немного похож на увальня, и никакие занятия фитнесом исправить этого не могли. И глядя на Валерино добродушное лицо и слушая его неторопливую речь, Максим понимал, что сдвинуть зятя с места будет сложно, а Машу пугать ему категорически не хотелось.

— Слушай, Валер, родителей перед смертью пытали, Маше я этого не говорил, но это правда, можешь сам поинтересоваться у следователя. Бабушка легла в больницу не потому, что плохо себя чувствовала, а потому, что боялась накликать на нас беду, за ней охотились. — Дальше Максиму пришлось включить фантазию на полную катушку. — Ты знаешь, что наша семья имеет очень древние корни, наша с Машей прапрабабушка была фрейлиной императрицы?

— Да, конечно, Маша говорила, она и детям об этом рассказывает.

— Так вот, перед революцией наш прапрадед успел спрятать сокровища, принадлежавшие нашему роду, и сделал это вовремя, нашей прабабке было известно, где спрятаны сокровища. Это не просто несколько безделушек, которые были розданы всем членам семьи на случай непредвиденных бедствий и которые были проданы в блокаду или обменены на хлеб. Это ценности, которые наживались поколениями. Золотая и серебряная посуда, ордена, редкие по величине и чистоте драгоценные камни, украшения, — мрачно, без тени улыбки рассказывал Максим. — При советской власти трогать их, разумеется, было нельзя, и они до сих пор в сохранности. Ни я, ни Маша, ни родители понятия не имели, где все это спрятано. Мы всегда считали, что сокровища давно потеряны. Но теперь я начинаю думать, что бабушка знала, где они находятся. И судя по всему, об этом кто-то пронюхал и начал охоту за сокровищами. Бабушка не хотела открывать эту тайну и предпочла умереть. И кажется, эти люди думают, что нам известно, где спрятаны ценности, и твердо намерены их присвоить, поэтому пытали родителей, а теперь беда грозит нам с Машей.

— Максим, ты что, разыгрываешь меня? Какие сокровища? Да если бы они были, их бы давно уже нашли, — скептически глядя на него, рассудил Валера. — Или ты хочешь сказать, что теперь ты в курсе, где они находятся?