– Знаю, – улыбается она. Смотрю на нее, прищурившись. Интересно, она это всерьез? А Чарли спрашивает: – Ты в порядке? Выглядишь так, словно у тебя что-то болит.

Я думаю о Лоне и машу рукой в сторону паба:

– Может, и болит.

Чарли фыркает.

– Ты, кстати, так и не рассказала толком, что там за история с его бывшей, – вспоминаю я.

Она пожимает плечами:

– Да я почти ничего не знаю…

– Но ты должна что-то знать о Хелен, – говорю я, добавляя в голос подслушанные у Маму стальные нотки.

При звуке этого имени Чарли бледнеет и крестится:

– Я не хочу говорить об этом.

– Но почему? – Я старательно сверлю ее взглядом.

Чарли расправляет плечи и смотрит на меня снисходительно:

– Даже не надейся, на мне твои штучки не сработают.

– Понятия не имею, о чем ты, – бормочу я, делая мысленную заметку подумать об этом на досуге. – А ты целовалась с Лоном?

– Фу, – кривится Чарли. – Я бы лучше нож облизала.

Она произносит это таким тоном, что у меня внутри все переворачивается.

После школы Лон смотрит на Кэтлин добрыми глазами, но меня он по-прежнему пугает. Кэтлин смеется над чем-то и в шутку тычет его кулаком в живот:

– Ты плохой мальчик.

Ее лицо светится любовью. Моя сестра счастлива, так что придержу-ка я язык.

Хоть одна из нас должна жить нормальной жизнью.

Яркие лучи утреннего солнца обесцвечивают сад, превращая зеленый в серый, а красный – в черный. Беспокойство о Кэтлин распирает меня изнутри. Я без конца прокручиваю в голове все, что видела, и разум услужливо окрашивает в мрачные тона даже самые безобидные вещи. Вот Лон смотрит на меня, и его глаза ничего не выражают, но вот он переводит взгляд на Кэтлин, и они оживают. Вот его руки обвиваются вокруг ее рук, и хрупкие пальцы Кэтлин теряются в его ладонях.

Я ловлю себя на том, что слишком часто смотрю на Лона. Словно вбираю его в себя. Под маской невинности мне чудится угроза. Но, может, я ошибаюсь? Может, Кэтлин действительно упала? Прежде она никогда меня не обманывала, тем более если речь шла о чем-то важном. Кэтлин знает, что я люблю ее и всегда защищу. Что-то в Баллифране причинило боль моей сестре. Как бы я ни хотела, чтобы с ней все было в порядке, с Кэтлин что-то не так.

Я засовываю ноги в черные ботинки, натягиваю свитер поверх пижамы и спускаюсь по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Воображаю себя лисой. Или каким-нибудь другим незаметным зверьком. Например, ежом. Или маленьким барсуком.

Перед глазами возникают валяющиеся у дороги сбитые животные. Мне становится не по себе. В последние дни я встаю рано, чтобы с утра поухаживать за растениями в теплице. В воздухе витает неослабевающее напряжение. Я отдираю со штанов колючки, которые прицепились, пока я шла по саду. Стискиваю их в кулаке, пока не становится больно, и моргаю, моргаю, моргаю. Зажмуриваюсь крепко-крепко – и ищу в темноте под веками надписи на стене. Пытаюсь учуять знакомый запах.

Найти потерянный кусок мозаики.

Когда Кэтлин что-то теряет, она молится святому Антонию. Я в святых не верю, но охватившую меня панику надо как-то унять. В Корке у мамы была подруга, которая умерла от рака. И мама порой задавалась вопросом: не стал ли уход мужа и брешь, пробитая им в ее жизни, причиной болезни? Я всегда отвечала, что в мире все устроено иначе. Но сейчас от моей уверенности не осталось и следа. Теперь я знаю, что магия существует. А мир куда опаснее, чем я могла предположить.

Я думаю о Кэтлин, которая изо всех сил старается угодить Лону. О его руке, обнимающей ее за плечи. О том, как он целует ее перед другими парнями. О синяке в форме яйца. Вспоминаю, как на вечеринке в пабе он удержал Кэтлин и не дал меня обнять – у него даже костяшки пальцев побелели, так сильно он сжимал ее плечо. Я думаю о его ладонях на затылке Кэтлин во время поцелуя. Думаю о черепах. О Бриджит, Хелен, Норе и Аманде. Живая девочка так легко может превратиться в призрака.

Если что-то случится с Кэтлин… Если он ее обидит… Я никогда себе не прощу.

На обратном пути в замок я замечаю Маму и ее верного ворона. Она выкапывает что-то, похожее на куски то ли глины, то ли мяса, и складывает в наполненную водой банку из-под варенья. Я сверлю Маму взглядом, пока она не оборачивается.

– Маму.

– Мэдлин.

– Кар.

Ну конечно, как же без ворона.

Я сердито смотрю на нее.

Она сердито смотрит на меня.

У нее лучше получается.

Нам обеим много нужно сделать. Просто дела у нас разные. И пора бы мне заняться своими.

Машина Брайана стоит на подъездной дорожке – должно быть, он вернулся поздно вечером. Я застаю его в кабинете – он отправляет электронные письма. Вид у него усталый, под глазами набрякли мешки. В волосах мелькает седина, на макушке шевелюра истончилась.

– Мэдлин! – Брайан явно мне рад. Я опускаю на стол перед ним две чашки чая, а он подкладывает под них подставки. – Спасибо, милая. Ты что-то рано сегодня.

– Копалась в саду.

– Не спится? – вздыхает он.

– Я пришла… – начинаю я, но обрываю себя на полуслове. Не хочу загружать Брайана больше, чем нужно, он и так выглядит измотанным до предела. – Я бы не стала тебя беспокоить, но…

Брайан становится серьезным:

– Мэдлин Хэйс, выкладывай! А я посмотрю, что можно сделать.

Я медленно выдыхаю, потом снова набираю полную грудь воздуха:

– Ох, Брайан. Все дело в Кэтлин.

– Хорошо, – невозмутимо кивает он. – Дальше.

– Она встречается с парнем, который старше ее. Он мне не нравится, и о нем ходят нехорошие слухи.

Брайан мгновенно догадывается, о ком речь:

– Лон Делакруа.

– Да.

У Брайана вырывается долгий вздох.

– Ладно. Это мы пресечем в зародыше.

– А что не так с Лоном?

– Ничего конкретного сказать не могу. – Брайан смотрит куда-то на дверь позади меня. – Но он крутил с одной девушкой. Хелен. И… Против него выдвинули обвинения, дальше все пошло по нарастающей. Я не хочу, чтобы он ошивался рядом с вами.

– Хелен – это Хелен Гроарк? – спрашиваю я.