– Мне это никогда не запомнить, – приуныла я.

– Пустяки, получится.

– Не понимаю, о чем стих.

– И не надо, главное, продекламировать его без запинки, быстро, четко. Я вам из-за кулисы подскажу, не волнуйтесь.

– Хорошо, – пробормотала я.

– Вы победите!

– Ага, – кивнула я.

– Станете первой.

– Ну да!

– Весь вечер повторяйте: я лучшая. Это приманит победу, – не успокаивалась Ирина, – я верю в вас! Не сомневаюсь в успехе! Платье, парик, накладки – все принесут в вашу спальню. Вы красавица! Умница! Гений!

Дверь в костюмерную распахнулась, появилась Элиза.

– Где у тебя… – начала она и осеклась. – Извините, не постучала. Не хотела вам помешать. Еще раз прошу прощения.

Управляющая закрыла дверь, я схватила свои кроссовки и босиком бросилась за ней.

– Подождите!

Элиза, успевшая пройти несколько метров, притормозила.

– Слушаю вас. Чем могу помочь?

– Ель в Африке, – выпалила я.

Глаза управляющей округлились.

– Вам нужна елочка? Искусственная? Хотите ее в качестве сувенира домой привезти? Или в спальне поставить?

– Фу, – выдохнула я, – Ирина репетицией меня замучила, от платья с корсетом голова кружится. Пальма в Антарктиде.

Элиза молчала.

– Забыли пароль? – занервничала я. – Пальма в Антарктиде. Я помощница Кирилла Григорьевича. У меня пульт активации кинопроектора на случай отключения электричества.

Управляющая сделала шаг назад.

– Покажите.

Я бросила кроссовки на пол, полезла под пуловер. Пусто.

– И где он? – спросила Элиза.

– Сняла, когда платье мерила, – вспомнила я и ринулась назад в костюмерную.

– Лампочка, – обрадовалась Ира, – вернулись! Давайте еще разок стишок и реверанс повторим!

Я молча схватила висевший на спинке стула пульт, выбежала в коридор и продемонстрировала устройство Элизе.

– Вот.

Управляющая выдохнула.

– Слава богу. Я до смерти перепугалась. Кирилл умер, что теперь будет?

– Все получится, – заверила я Элизу и стала надевать кроссовки.

– Мне нужны дневники, – прошептала управляющая, – в них вся правда. Они доказательство.

– Чего? – спросила я.

– Всего, – ушла от прямого ответа Элиза.

– Давайте ночью пойдем в спальню Мартины, – предложила я, – мы сдвинем шкаф, вероятно, тайник за ним.

– Очень надеюсь на это, – пробормотала управляющая, – зайду к вам в номер в полночь. Могу попросить вас кое-что сделать?

– Да, если это в моих силах, – кивнула я.

Элиза вынула из кармана фартука конверт.

– Пожалуйста, отвезите приглашение Розамунде и Юрию, из моих рук они ничего не возьмут. Убедите Фихте прийти. Их места в ВИП-ложе.

– Постараюсь, – пообещала я, – но не уверена в успехе. Аптекарша и кондитер ненавидят Олаф и всех, кто там живет-работает. Розамунду, может, удастся уговорить, но ее супруга… Вы же знаете, он лидер движения Верных, в придачу отец убитой Эдмундом Паулины. Не смотрите на меня так, я знаю правду про старшего сына Мартины.

Элиза одернула фартук.

– Правду? Вы о ней понятия не имеете. И Розамунда тоже, и все остальные. Посмотрите фильм и прозреете. Думаете, потолкались в Олафе пару дней и все выяснили? Вы ошибаетесь насчет Фихте. Вроде в семье Юрка атаман, орет на жену, оплеухи ей раздает, а та глазки вниз и хнычет. Да не так все однозначно. Розамунда рукоприкладство терпит, супругу подчиняется, не спорит с ним, но если надо, она на него глянет, нужное слово отыщет, и Юрий поступит так, как баба велит. Объясните Розамунде, что в день столетнего бала Карл предложит зарыть топор войны, сделает Юрия рыцарем, а всех Верных наградит медалями Хансонов. Но не это главное. Мать узнает о судьбе Паулины. Фильм рассказывает о ней и Эдмунде. Там святая правда. Одна правда и только правда.

– Попробую, – кивнула я, – вызовете мне такси, пожалуйста. Сигвеем больше не хочу пользоваться, от первой поездки остались слишком сильные впечатления.

Элиза улыбнулась.

– Сама его побаиваюсь. Возьмите мою машину. Красная малолитражка припаркована за зданием ресепшен. Ключи Людмила даст, я позвоню ей, документы в бардачке. Умеете водить?

Я кивнула.

– Катайтесь сколько надо, – разрешила управляющая.

* * *

Услышав от меня фразу:

– Можно ли поговорить с вами наедине? – Розамунда позвала Игоря и, велев парню: – Отпускай товар, если трудности возникнут, зови, – отвела меня на уже знакомую мне кухню.

Я села за стол, протянула ей конверт, рассказала про ВИП-ложу, рыцарство и медали. Розамунда расхохоталась.

– Вон оно как. Зарыть топор войны. Карл решил моему мужу дворянство преподнести?! Анекдот! Понимаю, что в нашем городе время затормозило, до сих пор как в семнадцатом веке существуем. Интернета почти нет, мобильные с трудом работают, основная часть населения Хансонов королями считает, готова следы их ботинок целовать. Но Фихте не идиоты. Зачем нам рыцарство? Смешно, право слово! Карл совсем спятил, заигрался в монарха. Он на самом деле считает себя самодержцем, а Юру вассалом, который от радости, что благородным станет, на коленях к его трону приползет?

Розамунда задохнулась от возмущения, схватила с подоконника бутылку воды и начала пить прямо из горлышка.

Я воспользовалась моментом и попыталась сказать доброе слово о Хансонах:

– Карл и Елена много делают для города, они построили больницу, помогают малоимущим. Карл не виноват в том, что совершил Эдмунд. Паулину убил старший брат, младший ни при чем. Сотый бал – подходящее событие для примирения. Хансоны делают шаг вам навстречу, рыцарство они предлагают не для того, чтобы подчеркнуть: мы короли. Нет, они просто очень хотят завершить войну с Верными. Вы умная женщина, понимаете, что в населенном пункте, где жители тесно связаны с Россией, не стоит ненавидеть русских. Вы-то не вступили в ряды Верных. Муж – предводитель воинствующей оппозиции, а вы в стороне. Попросите Юрия принять приглашение. Война порождает войну, агрессия вызывает агрессию, злоба плодит злобу, сколько можно раздувать костер? Сами сказали, не семнадцатый век на дворе. Кстати, проблемы с Интернетом, телевидением и мобильной связью в городе появились не из-за владельцев Олафа. Населенный пункт окружен горами, образно говоря, он вырос на дне чаши, стены которой образует каменная гряда. В древности это спасало население от набегов врагов, а сейчас приносит неудобства.