– А при чем тут вообще нефтяник? – не понял Макс. – Нефтяника кинули, и правильно. Я бы тоже в жизни не поехал куда-то на Север… Кто был после него?

– После нефтяника… – задумалась Алена, – после нефтяника был космонавт.

«Космонавт», – сказала она и на минуту зависла. Ей показалось, что в темноте в густых зарослях у террасы летает что-то странное. И странное действительно летало. Сначала зашуршали крылья, а потом черная морда с клыками выскочила прямо на Алену.

– Мама! – завизжала она. – Господи! Что это? Макс! Ты видел?

Огромная летучая мышь, которая напугала Алену, появилась снова, размах ее крыльев был около метра, она возникла на секунду, мелькнула в свете фонаря и пропала в зарослях.

– Видел! – крикнул Макс. – Я ее видел! Это летучие лисы! Их тут много, ты не бойся!

– Кровь не пьют, – успокоил Сашуля, – мы про них читали в Интернете.

Алена поднялась из-за стола, она действительно была утомлена.

– Все, мальчики. Я баиньки.

– Какие баиньки? – Макс начал хныкать. – Ты нас бросаешь?

– А космонавт? – спросил Сашуля. – Что у тебя было с космонавтом-то?

– Потом, – Алена сморщилась. – Что-то плохо мне… Мутит.

– Акклиматизация, – сказали ей, – это пройдет, это акклиматизация!

Алена поспешила в ванную, там ей пришлось немного повисеть над чашей раковины, и мутить перестало. Она открыла окна и с облегчением улеглась в кровать.

В спальне было прохладно, холод шел от мрамора. На большой королевской кровати Алена потерялась и стала маленькой под белыми простынками. Ей захотелось, чтобы рядом оказался мужчина, не пара мальчишек-геев, а один нормальный. Она ворочалась. Некстати вспомнился нефтяник. «И хорошо, – подумала она, – что мама с ним не отпустила, а то бы мерзла сейчас в Сургуте где-нибудь».

Утром разбудили попугаи. Они свистели, трещали, каркали и визжали как черти. Спать в этом шуме было невозможно. Алена вышла на террасу и увидела океан.

Да, господа, теперь мы знаем, там все точно как в рекламе: вода лазурная, песочек белый и пальмы высокие. Алена видела это по телевизору – и все равно ей вставило. Забылся сразу и долгий перелет, и тревожная тишина, и тошнота, и влажные простыни.

На пляж она спускалась через сад, и там, в тропических кустах, увидела большую черепаху, которая паслась на травке. Панцирь был твердым как камень, Алена постучала, конечно, – как не постучать в этот домик размером с хорошую собачью будку? Черепаха доверчиво вытянула голову – просила, видимо, чтобы ее погладили.

– Покатай меня, большая черепаха!

Алена вспомнила любимый детский мультик и погладила теплую старушечью шею.

А мальчики уже купались, они махали ей с большого утеса. Он торчал из воды метрах в пятидесяти от берега. Утес был черный, гранитный, и весь остров оказался одной большой гранитной глыбой.

– Плыви сюда! – звали парни. – Вода тепляк!

– Я без купальника! Я еще не оделась!

– Тут никого!

На целый километр не было ни одного человека, этот остров был предназначен для любовников и для отшельников. Алена доплыла до утеса и оттуда посмотрела на берег.

Красота была неимоверная. Ей захотелось показать и белый песок, и высоченные гибкие пальмы, и гигантское дерево у воды, которое корнями вползает в океан, и на этих корявых щупальцах можно лежать как на диване и прятаться от солнца… Все это захотелось показать, но не просто выложить в сеть новые фото, а показать кому-то близкому, сказать: «Смотри, малыш! Какая красота!»

Но в данный момент… только в данный, не будем включать похоронную музыку… В данный момент у Алены никого рядом не было, кроме Макса и Сашули. Пионерская дружба, которая у нее с мальчишками возникла, бесила всех ее мужчин. И каждый Малыш (всех любовников Алена называла Малышами), каждый Малыш, как только узнавал, что Алена тусит с геями, тут же начинал плеваться: «Что у тебя общего с этими педиками? Чтоб я больше о них не слышал!» – «Ой, ой, ой. Как страшно, – пугалась Алена. – Легко изображать Кинг-конга. Стой, рычи и бей себя кулаками в грудь. А машинку девушке купить стиральную слабо? Наша-то совсем раскололась…» В общем, Малыши менялись, ни один не оставил после себя даже имени, а педики так и оставались рядом.

– Вы мне объясните, куда я попала? – спросила Алена на черной скале: – Шезлонгов нет. Зонтов нет. Людей нет. Музыки нет. Пиво не продают. Массаж не предлагают. Телика нет. Интернета нет. Небо. Вода. Солнце. И все…

– И все? – Сашуля хмыкнул. – Родная, ты в раю, неужто не въезжаешь?

– Ах, я в раю! – Алена повернулась к солнцу задней частью своего фюзеляжа. – А кормить у вас будут, в раю?

…У океана нужно кушать рыбу. За ней пошли в поселок. Он был крошечный, с десяток магазинчиков жались вокруг тесной площади, и никаких магнитиков там не продавали.

В поселке была единственная достопримечательность – башня с часами, которая когда-то служила маяком. Башня была простая, кирпич в голубой известке, и часы были самые обычные: белый циферблат, черные стрелки. Ценность состояла лишь в том, что и часам, и башне было черт-те сколько лет. Часы то и дело ломались, их чинили, но никому не приходило в голову их поменять.

– Дорог нет, света нет, ничего нет, – ворчала Алена на местных жителей. – И они еще гордятся, что сохранили первозданную природу!

Рыбный рынок был на пляже, точнее, весь пляж был рынком, и все вокруг воняло рыбой. Ее продавали с лодок, свежий улов выгружали прямо в песок. Тут же на деревянных поддонах эту рыбу разделывали, а все, что в еду не годилось: кишки, чешую и прочее, – бросали в воду или просто в кучи. За пару часиков на солнцепеке рыбьи кишки начинали тухнуть, на вонь слетались мухи, густо покрывали эти тухлые кучи и копошились, как в муравейнике.

– Какая антисанитария! – сморщилась Алена.

– Родная моя! – Сашуля как раз был в восторге от этого рынка. – Ты сюда не за мухами пришла, ты на рыбу смотри.

Алена смотрела, и в глазах зарябили тунцы, тунцы, тунцы… Экземпляр килограммов на пять считался тут мелочью, на крюках, как поросята, висели тушки по десять и по двадцать килограммов. Их покупали местные, креольцы, экзотику вроде акулы брали туристы.

Рыбы было вагон, и вся нереально живая. Какой-нибудь скат шевелил тонким хвостом, лупили глазищи огромные окуни, какая-то красная сволочь скалила острые зубы.

– Мама! – шарахнулась от нее Алена. – Кто это?

– Окунечек озверевший. – Макс сфоткал эти челюсти.

Сашуля ждал встречи с этой океанической рыбкой. Он стал шеф-поваром в своем ресторане, выкурил с этого места бездарную бабу, но очень скоро банкеты, которые он обслуживал, ему надоели. В стандартном меню Сашуля быстро заскучал, поэтому к океанической рыбе у него был огромный профессиональный интерес, на острове он решил приготовить все, что увидит.