Кривя рот на сторону, Доренских выбрался из машины, взял сумку и быстро понес ее к подъезду, не оглядываясь на бегущую вприпрыжку Лену. Когда она открыла дверь квартиры, Руслан, перегнувшись через порог, перебросил сумку в коридор, явно торопясь уйти.

– Подожди, – сказала Лена.

– Ну? – Руслан по-прежнему смотрел в сторону.

– Может быть, все-таки зайдем в квартиру?

– Зачем?

– Не на лестнице же выяснять отношения?

– По-моему, мы уже все выяснили.

– Если ты из-за магазина…

– Не из-за него… Подумаешь, магазин… – процедил Руслан и сунул в рот сигарету. – Продам – и дело с концом.

– А как же… любовь…

– А хрен с ней, с любовью! – рявкнул он и пошел к лифту.

– Но его упрек растаял

Перед взглядом Каэтаны,

Растворился перед этим

Существом, в котором жили

И дитя, и герцогиня.

И еще сильней, чем прежде,

Ощутил он безграничность

Счастья своего… —

прочитала Лена.

Доренских медленно обернулся.

– Это еще что? – настороженно спросил он.

– Это Фейхтвангер. «Гойя, или Тяжкий путь познания». Я перечитала после того, как… Ну… ты знаешь… Запомнилось почему-то…

– Я не понимаю, чего ты хочешь, Лена… – выдохнул Руслан, сломал пальцами сигарету и суетливым движением сунул обломки в карман.

– Мне хотелось умереть, когда я увидела те фотографии в «Ягуаре», – сказала она.

– А мне хотелось умереть, когда я узнал, что ты их видела…

– Я сбежала от тебя, Руслан… от твоей… низости… Мне ведь и впрямь показалось, что я с тобой наконец ощутила «безграничность счастья»… И вдруг эти фотографии…

– Да прости ты меня за них… Когда я клепал их, еще не знал, как сильно полюблю тебя, Лена…

– А что касается цветочного магазина… то я и правда о нем мечтала, только даже подумать не могла, что эта мечта может когда-нибудь осуществиться… – говорила она, будто бы не вслушиваясь в то, что ей изо всех сил старается втолковать Руслан.

– Я устал повторять, что люблю тебя… как никого… никогда… Чуть не рехнулся без тебя. К Соколовскому пошел за помощью… Он и рассказал про эту твою мечту.

– Зайдем в квартиру, Руслан, – предложила Лена, опять оставив без внимания его слова о любви.

– Зачем заходить, если…

Лена за руку втащила его в квартиру, захлопнула дверь и, глядя прямо в глаза, сказала:

– Обними меня…

– Я не буду, если… – заупрямился он.

– Если что?

– Если ты… не любишь меня.

– Тебе непременно нужны слова?

– Нужны…

– А я все-таки попробую без слов…

Лена подошла к Руслану, положила руки ему на грудь, приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала в щеку, потом чуть выше, потом в другую щеку, в подбородок. В губы он уже поцеловал ее сам.

– И все же ты должна мне сказать, – шепнул он ей в ухо после этого длительного поцелуя, – как ты ко мне относишься…

– Разве непонятно, – так же тихо отозвалась она.

– Я все равно хочу знать точно… Скажи, ты любишь меня или так только…

Лена прижалась к Руслану еще крепче и четко, чтобы он уж больше ни в чем не сомневался, сказала:

– Люблю.

– И даже выйдешь за меня замуж?

– Ну-у-у… – недовольно протянула она, отстраняясь от Руслана. – Вот ведь непременно надо все испортить! Я сто раз говорила, что замужем уже бывала неоднократно, а потому больше не хочу! Можешь ты это понять?!

– Не могу! – сердито отозвался Руслан. – Значит, все-таки не любишь… так… дурака валяешь…

– Но ведь ты тоже был женат! Развелся наверно не случайно! Чего тебя опять в этот мерзкий семейный омут потянуло??!

– Моя семейная жизнь не была мерзким омутом… Я был… счастлив, пока моя жена… Маша… не умерла… У нее был рак груди… Три операции перенесла, но так и не… Совсем еще молодая была: всего двадцать семь лет…

– Прости, Руслан… я ведь не знала… – тихо отозвалась Лена.

– А что ты вообще обо мне знаешь?! – взорвался он. – Тебя ничего никогда не интересовало! Ты никогда ни о чем меня не спрашивала! Почему, Лена?! Неужели кроме… секса… тебе ничего от меня не надо? Неужели я совсем тебе не интересен как человек?!

– Знаешь, Руслан… Дело в том, что мои мужчины никогда не интересовались мною как человеком, и я… честно говоря, думала, что у вас так принято…

– У кого это «у нас»?

– Ну… у мужчин…

– А я, знаешь ли, последнее время все больше убеждаюсь в том, что это у вас так принято!

– У кого это «у нас»? – оторопела Лена.

– У вас – это у женщин!

Лена опять обняла его и прошептала в ухо:

– Ну… прости меня, Руслан… Мне действительно жилось несладко… И я еще никак не могу поверить в то, что с тобой у меня все… не так… по-другому… Ты… прости…

Он прижал ее к груди и сказал:

– Я люблю тебя, и для меня очень важно, чтобы ты стала… женой… Я хочу семью, Лена… Я хочу приходить домой, где меня ждут… И сам хочу… ждать тебя с работы… чтобы мы вместе ужинали… чтобы я мог рассказать тебе, что со мной произошло за день… и чтобы ты тоже… рассказывала… Понимаешь?

– Я не умею рассказывать, Руслан… – усмехнулась Лена. – Я уже… закоренелый холостяк… одиночка… Я давно никому ничего не рассказываю…

– Я научу тебя… Ты только не отказывайся стать моей женой… если, конечно, действительно меня любишь…

– Я… я люблю тебя… я так тебя люблю… – с трудом пробормотала она и вдруг неожиданно даже для себя залилась слезами.

Это были слезы освобождения от того напряжения, в котором Лена жила последние годы после развода со вторым мужем. Она чувствовала, что ей больше не нужно будет держать круговую оборону, что она наконец может стать обыкновенной слабой женщиной. Такой, какой ее сотворила природа. Она будет любить Руслана изо всех сил. Она будет собственноручно лепить для него пельмени и печь пироги. Она все это умеет, только никому и никогда не было нужно это ее умение. Руслан будет возвращаться домой, где его ждут. Она всегда будет его ждать…

Красивый мужчина с глянцевыми черными волосами так долго и решительно тряс за ручку стеклянную дверь, на которой была вывешена табличка «ЗАКРЫТО/CLOSED», что за ней наконец появилась молодая женщина с очень рассерженным лицом. Она хотела еще раз указать мужчине на табличку, но, увидев, кто перед ней стоит, приветливо улыбнулась и открыла дверь.