– От счастья быть знакомой с вами у нее съехала крыша. – Девушка обхватила себя руками, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. – Обратитесь к Эвансу, он хоть та еще сволочь, но не стремится изменить историю и завладеть миром.

Леонард молча посмотрел на Софи и потом произнес:

– Ложись туда. – Он кивнул в сторону, где лежал Захария. Девушка безропотно сделала то, что он велел. Леонард опустился на колени между ней и ловцом и, положив тяжелые ладони им на плечи, добавил: – Будет больно.

Все вокруг вспыхнуло ослепительно-белым светом. Софи закричала, почувствовав, как боль волнами проходит сквозь ее тело. И с каждой волной боль усиливалась, пока сознание не покинуло ее.

Патрик настолько долго не сводил взгляда с Софи, что начали слезиться глаза. Он боялся, что, как только закроет их дольше, чем на несколько секунд, сразу же уснет.

Посмотрев на часы, парень тяжело вздохнул: половина двенадцатого, а значит, почти восемьдесят часов без сна. Ощущение реальности начало покидать его еще два дня назад. Он осунулся, его лицо приобрело нездоровый серый оттенок, а темные круги под глазами, казалось, с каждым часом становились все темне.

Ничто не могло согреть Патрика: ни теплая одежда, ни горячие напитки, которые Орфей заботливо носил ему из кафе. Опустив тяжелую голову, охотник равнодушно начал рассматривать свои руки: бледная кожа отдавала синеватым оттенком, а длинные тонкие холодные пальцы давно потеряли чувствительность. Но больше всего парня настораживал цвет вен, контрастно проступавших под кожей. Патрик мог поклясться, что они потемнели.

С того самого момента, когда Софи и Захарию нашли и привезли сюда, в больницу, с ним начало происходить что-то странное. Хотя вполне возможно, это всего лишь игра воображения, а дрянное самочувствие вместе с незначительными галлюцинациями – результат усталости и истощения.

В дверь за его спиной тихо постучали, после чего она почти беззвучно открылась.

– Фея, если ты опять за свое, можешь не стараться. Я никуда отсюда не уйду! – не оборачиваясь, побурчал Патрик.

– Я понятия не имею, о каких феях ты говоришь, но я рад тебя видеть, брат, – прозвучал в палате мягкий приятный голос. Патрик давно его не слышал и был бы рад не слышать как можно дольше.

Еще раз взглянув на Софи, он неспешно встал, спрятав руки в карманы брюк.

– Я тебе не брат.

Возле двери, улыбаясь, стоял старый знакомый. Он единственный из своих братьев напоминал Патрику Ангела. Его абсолютно белые волосы непослушно торчали в разные стороны, подчеркивая аристократические черты лица и выразительные глаза насыщенного голубого цвета.

– Ты ошибаешься. Все мы братья, а София – наша сестра, – произнес он, скользнув взглядом по девушке.

Патрик только фыркнул:

– Какая-то своеобразная у нас получается семейка, не находишь? Что тебе нужно, Хоул?

– Я пришел поговорить.

– Неужели? А Леонард, Сэмаэль и Димитрий, я так понимаю, ждут в коридоре, чтобы забрать ее? У вас ничего не получится! То, что мы с Захарией больше не можем скрыть Софи от вас, не означает, что…

– Знаю, – кивнул Страж, не дав ему договорить. Пройдя в глубь палаты, он встал рядом с окном и протер запотевшее стекло ладонью в черной тонкой перчатке. – Ужасная погода, – добавил он, наблюдая, как по стеклу стекают дождевые капли.

– Эй! Я все еще здесь, – нетерпеливо напомнил Патрик, ожидая объяснений.

Страж понимающие улыбнулся и, помолчав еще несколько мгновений, произнес:

– Вдыхая воздух в этой палате, кажется, что ты находишься в лесу, после сильного ливня. Это запах пустоты, запах Тьмы. Твой запах. Патрик, как долго ты здесь?

– Хоул! Не испытывай моего терпения.

– Хорошо, хорошо… Мои братья не знают, что я пришел сюда, и, конечно, не узнают для чего. – Страж снял перчатки, обнажив ладони, покрытые письменами. Золотые буквы переливались и двигались по его коже, словно живые. – Наверняка ты догадываешься, что, когда София и Захария сбежали из загородного поместья Патриотов, Леонарду не составило большого труда найти их. Особенно когда сломанный портал выбросил их высоко над городом и они разбились… Да еще и застряли потом между реальностями в компании демонических псов. – Он замолчал, наблюдая, как с каждым услышанным словом охотник меняется в лице. – Но сейчас она здесь, рядом с тобой. Как и Захария.

В груди Патрика похолодело.

Он еще не виделся с ловцом и о произошедшем слышал впервые. Подойдя к кровати, парень осторожно взял подругу за руку.

– Что же ты сделала, Софи? – прошептал он, едва шевеля губами. – Что же ты пообещала, чтобы он согласился вернуть вас?

– Она сказала, что найдет мою Кисть раньше Мастеров и вернет нам, – сказал Хоул, повернувшись к охотнику. – А я пришел, чтобы предложить тебе первому это сделать. Найди Абсолютный Элемент, и на этом все закончится. Леонард больше не побеспокоит вас, равно как я и Димитрий. Я обещаю. Конечно, не буду ручаться за Сэмаэля, ты ведь прекрасно знаешь его – находясь меж двух путей, он выберет третий. Но… Если ты найдешь Элемент без Софи, ей не придется сдерживать свое обещание и делать выбор.

– Выбор? – Патрик нахмурился. – О чем ты?

Страж в два шага оказался рядом с девушкой, напротив охотника. Нежно коснувшись тыльной стороной ладони ее щеки, Хоул произнес:

– Одна из причуд Леонарда. Мне жаль, но он не может забыть, что вы скрывали ее от нас. Сэм вообще считает, что вы просто два придурка, если решились провернуть все это. Его сила в Мудрости, и она же делает его прагматичным дураком. Только вот мне кажется, что история эта значительно длиннее. А то, что Огонь оказался одним из утерянных Абсолютных Элементов, воплотившись в теле Софи, можно считать подарком судьбы. И вы просто не могли пренебречь этим даром, отдав ее нам. Я прав?

Патрик молчал, чувствуя на себе пронзительный взгляд Хоула. Как можно объяснить то, что невозможно описать никакими земными словами? Понадобилось время, чтоб охотник наконец ответил:

– Изначально существовала только Тьма. Не было больше ничего. Ни звуков, ни запахов. Только я один. Если б существовало время, я б мог сказать, что тогда каждая секунда казалась вечностью. Но не было ни секунд, ни вечности, лишь я. Пожалуй, единственное, что было тогда вместе со мной, – мое одиночество. И когда моя тоска достигла апогея, появился Свет. Полная моя противоположность, которая наполнила мое существование смыслом. Мы стали всем друг для друга. – Патрик в упор посмотрел на Хоула. – Круговорот Света и Тьмы дал начало Времени. И только мы его охраняли, и только мы видели, как Все начинается. И все было так просто и понятно… Пока не пришла Она. Сущность, одновременно так похожая на нас и совсем другая. Огонь. Пламя, которое так завораживало и манило нас. Огонь растворялся в Свете, придавая ему красок. Он разрывал непроглядную Тьму, согревая ее. На Огонь можно было смотреть бесконечно, и мы смотрели. Вокруг нас все шло своим ходом. Появились остальные Буквы. В Часовом потоке, созданном нами, наконец из Букв появилось Имя, и так появилось Все. Появились Стражи и Сумеречные Врата. Но нас двоих больше ничего не интересовало. Сменить день на ночь, а ночь на день – нет, не это было теперь нашим смыслом. Для нас обоих смыслом стало дождаться своей очереди, чтобы снова увидеть Огонь. А он был повсюду, начиная от звезд и заканчивая домами людей. – Патрик нежно улыбнулся, поглаживая руку Софи. – Поверь, это настоящее проклятие: целую вечность любить того, к кому не можешь прикоснуться. Ведь кто мы, Хоул? Три бесформенные сущности, три извечных явления, застрявшие здесь. Для нас одна земная жизнь – непозволительная роскошь. И когда Огонь стал Абсолютным Элементом и единственный из четырех воплотился в человеке, в Софи, мы даже не раздумывали, как нам быть дальше. Мы стали людьми. Тьма воплотилась во мне, а Свет – в Захарии. И мы пошли против вас, пошли за ней, просто чтобы быть рядом… и если придется, сделаем это снова.