радость.

— Вы хотите убить свою жену? — спросил я.

— Как вы смеете! — Он искренне возмутился. — Марина мне не только жена, она друг. Мать моих детей, наконец!

У писателя был официально один ребенок, дочь-подросток с сексуальными проблемами. Но, возможно, он оплодотворил кого-то на стороне.

— Следующая жена тоже может стать другом и матерью детей. Но она будет моложе на двадцать лет и хороша, как Мерилин Монро.

— Вы кого имеете в виду? — угрожающе произнес он.

— Не знаю. А вы?

Мы снова помолчали. Разговор обещал стать занудным. Но я решил больше не подсказывать.

— Я весь в трудах, — произнес заказчик.

Я молчал. Пускай сам выпутывается.

— Я создал новое направление в литературе.

Многие пробовали, подумал я. Где они? Где пыль их, развеянная временем?

— Однако вы должны понять. — Он вскочил со стула и ринулся к книжным полкам, к той секции стеллажа, что была уставлена его произведениями, о чем было нетрудно догадаться, так как книги стояли порциями — по десятку в каждой, отчего число их многократно возрастало и казалось, что их набирается целый шкаф. — Вы должны понять, что специфика нашего труда заключается в том, что фантастика оперирует ограниченным числом сюжетных ходов, а главное — тем. Вы следите за ходом моих мыслей?

Этот человек был о себе высокого мнения.

— Если мне удается найти оригинальную тему, то я знаю, что она навсегда будет связана в сознании читателей с моим именем. Так вот, я большой художник, мои произведения переводились на ряд иностранных языков, включая языки народов бывшего Советского Союза.

Он цитировал аннотацию к своему двухтомнику. Дело в том, что, собираясь на встречу с заказчиком, я этот двухтомник просмотрел в библиотеке. Но покупать не стал — зачем загромождать квартиру чепухой? Он никогда не станет моим любимым писателем.

— Вы верите в мистику? — неожиданно спросил заказчик.

— В мистику?

— Во взаимовлияние судеб, в колдовство, в предначертания?

— Черт его знает, — признался я. — Черных кошек не люблю.

— Ах, как наивно! И это в конце двадцатого века, когда весь мир опутан паутиной ведовства и экстрасенсорики.

Господи, он еще и «чайник»! Придется отказываться от работы. А жаль.

— Я не буду говорить об очевидном, — продолжал заказчик. Щечки его побагровели, и мешочки под глазами набрякли от нахлынувшей крови. — Я перейду прямо к делу!

Он согрелся настолько, что теперь поведать мне о своих проблемах стало делом нетрудным.

— К сожалению, у меня есть злой гений, — сказал он. — Мы связаны с ним нерасторжимо знаком Зодиака. Он — мое отрицательное начало, мой злобный и неотвратимый двойник. Вы меня понимаете?

Я промолчал. Я его не понимал, но должен был понимать, иначе грош цена такому киллеру.

— Он находится под влиянием Трансплутона, тогда как я существую под господством мирного и полезного людям Меркурия. Но что это дает Адамецу?

— Что это дает Адамецу? — заинтересовался я.

— Существовать на полгода раньше меня!

— О таком я еще не слышал.

— Мне тоже раньше не приходилось слышать, и я не мог догадаться о причине моих бед и провалов до тех пор, пока по крайней мере три экстрапсихолога не открыли мне глаза на катастрофическую суть явления.

— В чем же беда?

— Он перекрыл мне воздух как творцу.

— Понятнее, если можно.

— Представьте себе — во мне созрел сюжет, оригинальный ход, воплощение которого принесет мне славу и благосостояние. А знаете ли вы, что в прошлом году я помог одному детскому дому? Знаете ли вы, что я послал в библиотеку города Кадуя шестнадцать томов моих книг? Ага, не знаете!

— Я тронут, — признался я.

— Это чувство сарказма? Так оно сейчас совершенно лишнее.

— Нет, это попытка разобраться в том, разговариваю ли я с нормальным заказчиком или «чайником», — честно признался я. — В последнем случае я буду вынужден вас покинуть.

Все это было бы комично, если бы не было отвратительно. Мне лишь однажды пришлось иметь дело с заказчиком, которому я симпатизировал, — это был старик, инвалид, у него изнасиловали и убили дочь. А суд, купленный родственниками насильников, отпустил их на свободу. Конечно, я не смог помочь девочке — утешений в смерти не бывает. Даже в чужой смерти. Но я им отомстил.

А этому заказчику я помочь не хотел, хотя знал, что честно выполняю соглашение.

— Значит, мы хотим, чтобы вы стали монополистом в гениальности, — сказал я.

— Вы не правы, — ответил заказчик. — Я хочу, чтобы в нашей литературе было много хороших и разных талантов. Каждому найдется свое местечко на олимпе. Но я не потерплю интеллектуального грабежа. Он не имеет права писать мои романы за месяц до меня! Он не имеет права лезть мне в голову своими немытыми пальцами!

Ну, он совсем разошелся.

— Где у вас вода? — спросил я.

— Что? Вода? Какая вода?

— Чтобы вам выпить стакан воды и успокоиться.

— А, да, конечно, надо выпить. Сейчас я открою. У меня всегда стоит вода фирмы «Эвиан». Это французская вода. В ней оптимальное содержание минералов.

Он достал из-под стола бутылку минералки, налил себе, обо мне, конечно, забыл. Все же я был у него в прислугах. Машинистка-надомница.

— И вам не жалко, что мы убьем вашего коллегу, писателя, который сейчас трудится в поте лица своего…

— Все его романы напишу я сам! — заявил заказчик. — Клянусь вам, это мои романы, мои! Это мои идеи! Украденные им. И я прошу вашего сочувствия. Неужели зло не должно быть наказано?

— Но наказание не соответствует степени вины.

— А вот в этом вы не правы. Представьте себе — мои книги читают десятки тысяч людей. Но они обращаются к писаниям этого проклятого Адамеца и видят в его персонажах моих героев. Что они делают?

— Ждут, когда выйдет ваша книга.

— Ничего подобного! Они ищут меня, мой стиль в чужих книгах, в суррогате этого колдуна. Кстати, я вас умоляю, будьте осторожны! Он же экстрасенс. Если он вас узнает, то ликвидирует. И примется за меня. Он ужасен в своей мести.

— Я с ним еще не встречался.

— А я его видел. Он приехал в прошлом году в Петербург и заключил договор с сомнительными издательствами. Представляете, теперь эти издательства будут торговать моими романами.

Заказчик отряхнулся, как мокрый пес, и ему пришлось сделать усилие, прежде чем он вспомнил, о чем шла речь.

— Ах да… Существует негодяй, вор, человек, который намерен лишить меня заслуженной славы, моей работы… Вы думаете, что я преувеличиваю? Ничего подобного! Я вам приведу пример. Секунду…

Он метнулся к письменному столу, вытащил ящик и извлек оттуда пожелтевшую рукопись, страниц на сто, не меньше. Затем сунул