Когда наступил день ориентировочной даты родов, он не проявлял никаких признаков того, что собирается наружу. Акушерка на очередном осмотре сказала, что матка раскрылась на три сантиметра и выглядит многообещающе, однако, сколько бы я ни прыгала на гимнастическом мяче, сколько бы я ни ходила и ни пылесосила лестницу, он ни в какую не двигался с места. Я уже было собиралась записаться на индукцию, однако в итоге, поговорив со своей акушеркой, решила дать ребенку еще несколько дней, чтобы он добровольно покинул мое тело. По-прежнему никаких изменений, и надежды на домашние роды таяли на глазах. Я приковыляла в больницу, где мне сказали, что шейка матки у меня так и открыта на три-четыре сантиметра и что они могут проткнуть мне околоплодный пузырь, чтобы спровоцировать схватки, однако, к их превеликому сожалению, у них пока нет свободного персонала для этого. Я отреагировала так, как это сделала бы любая женщина, чьи роды задерживаются уже на много дней: заплакала, недовольно фыркая на своего мужа, после чего устроилась смотреть на своем планшете программу «Дома под снос»[52].

В половине одиннадцатого вечера в пятницу я меньше всего рассчитывала увидеть свою акушерку. Она влетела в нашу палату, закатала рукава и очень ласковым голосом сказала мне, что мы «родим этого ребенка уже сегодня». Она нашла мне свободную родильную палату, положила нас туда и быстренько лопнула мой плодный пузырь, чтобы у меня отошли воды. Она выдала матрас с одеялом моему мужу и велела ему поспать, потому что «особо толку от него не будет». Блестяще.

В палате было тихо и спокойно. Я подключила к колонкам свой плеер и поставила режим случайного воспроизведения. (Каждый раз я боялась, что следующей песней будет что-то из «Уам!», и это помогало мне не сбавлять обороты.) После того как отошли воды, у меня почти сразу начались схватки, и уже совсем скоро они стали довольно регулярными. Я была на ногах и ходила по комнате, периодически останавливаясь, чтобы опереться на мебель и постонать, когда начиналась очередная схватка. Где-то через полтора часа схватки значительно усилились и стали отдавать в поясницу. Стоны превратились в нечто, больше напоминающее рычание, и я уже изо всех сил хваталась за мебель. Ванесса поинтересовалась, как я себя чувствую. «Думаю, мне пора тужиться», – сказала я, удивив нас обеих. «Хм, ну тогда тебе лучше снять штаны», – ответила она. К этому времени мне уже было невыносимо жарко, так что я разделась догола. Поразительно, что способны сделать гормоны с человеком. Муж помогал мне ободряющими словами и смоченным холодной водой полотенцем, а когда акушерка меня обследовала, оказалось, что матка раскрыта уже на восемь с половиной сантиметров. Тужиться, однако, пока было еще рано.

Ванесса посоветовала мне попробовать лечь на бок на матрас на полу. Поначалу я отнеслась к этому предложению скептически: в конце концов, гравитация в таком положении мне никак не помогала, однако я не стала спорить. Схватки тут же стали усиливаться и учащаться, и я вдохнула газовоздушную смесь, чтобы стало чуточку полегче. Не уверена, что газ как-то мне помог, однако позволил отвлечься от боли и сосредоточиться на своем дыхании. Как мне показалось, минуты через две (а на самом деле через все сорок) у меня снова возникло желание тужиться. На этот раз мне дали зеленый свет, и довольный голос по другую сторону сказал мне: «Я вижу головку!» Мы уже установили, что ребенок не из маленьких, так что спешка могла закончиться катастрофой. Беспрекословно следуя каждому указанию Ванессы, я то тужилась, то останавливалась (по правде говоря, скажи она мне встать и сплясать «Макарену», я бы непременно так и сделала), и уже несколько минут спустя головка Уильяма оказалась снаружи. Еще несколько потуг, и следом показалось и остальное тело – все 4200 граммов, без единого разрыва, без единой ссадины и, как следствие, без единого шва. В палате воцарилась атмосфера спокойствия и приятного изумления. Казалось невероятным, что мое тело смогло так удачно сделать все, что от него требовалось, после столь неторопливого начала, и мы все не могли никак налюбоваться на этого огромного (и красивого!) малыша.

Хотя я и была в огромной больнице, мне казалось, что, кроме меня, моего мужа и Ванессы, нет больше никого в целом мире, а потом к нам присоединился Уильям! Было невероятно спокойно, я была невероятно спокойна, и Уильям появился на свет спокойным и радостным. На все про все ушло всего три часа, и уже два часа спустя я была дома и знакомила Уильяма с его старшим братом.

Если вам вдруг неожиданно придется делать индукцию в больнице, не стоит отчаиваться!