И что тогда? Она уговорила кого-то из знакомых покататься за ним на такой грязной тачке, что ее цвет и номера идентифицировать невозможно. Придумала историю про мужика в клубе и сейчас с порога станет его еще больше запугивать, намекать на то, что ему давно пора быть рядом с ней.

– Кто еще, кроме меня, сможет подтвердить твое алиби, дорогой? – мурлыкала час спустя Вероника, затащив его в постель. – Это возможно только, если мы все время будем вместе…

Он не ошибся почти ни в чем. Она действительно принялась уговаривать его к ней переехать. И призналась, что про мужика в клубе соврала.

Он не ошибся ни в чем, кроме одного: Вероника категорически отрицала свою причастность в слежке за ним. Категорически!

Майор Горелов складывал из спичек домик на своем столе. Рабочий день уже закончился, он мог себя побаловать и позаниматься ерундой. Почему ерундой? Да потому что домик не получался. Он все время рассыпался еще на уровне фундамента, а он должен был состоять из трех спичек.

Все рассыпалось: и домик и версии. Его попытки замкнуть следствие на Ильинове, как на возможном подозреваемом, терпели неудачу за неудачей. А тут еще Воронин «помог».

– Товарищ майор, у нас явный прорыв! – такими словами встретил он его сегодня у дежурной части.

Горелов только вошел, вернувшись от диспетчера таксистов, где его в очередной раз разочаровали отсутствием результатов. И сожалели они, и рады были бы, но увы. Информацию из облака выудить не удалось. Почему? Ответа у них не было.

– Одна надежда на таксиста, – строго свела брови на переносице диспетчер – женщина средних лет в спортивном костюме удивительного фисташкового цвета. – Я ему так и сказала: не вспомнишь, уволим к чертовой матери. Где это видано: таксист не помнит, куда пассажира доставил! Да у меня Михалыч знает, куда год назад людей довозил. А этот…

А этот оказался на редкость забывчивым.

– Прости, командир, – мямлил он, и то и дело отводил глаза. – Такая запара была. Тридцать первое декабря, сам пойми! Я не успевал останавливаться, а люди уже в тачку прыгали.

– Сто процентов сверху денег взял, – заподозрила его тут же диспетчер. – Знаю я их! И за то, чтобы молчать. Вы его на сутки закройте, майор, вмиг память освежится.

– Не имею права, – скупо улыбался ей Горелов, хотя тряхнуть таксиста ему жуть как хотелось. – Начнет еще чего-нибудь выдумывать. А оно мне надо!

– Странно, что он даже не помнит, когда вызов был. И у меня не зафиксировано, и у него в телефоне ничего нет. Как он вообще там оказался? – она хмурила брови, не находила ответов и снова советовала таксиста задержать.

Горелов подозревал, что этот малый давно у нее на карандаше, и участвовать в сведении их счетов не собирался. Для себя он понял: таксист срубил левых денег, и думается, за тот вечер сделал это неоднократно, потому и не помнил ничего.

Вернулся он в отдел в крайне подавленном состоянии, а тут Воронин на него летит, глаза горят, руки в стороны и шипит, брызжа слюной:

– У нас прорыв, товарищ майор! У нас такое…

– Идем, расскажешь, – разочаровал его Горелов, отказавшись выслушивать на пороге. – Да, я понимаю, Сережа, что рабочий день уже закончился и тебя ждет твоя девушка. Но дело – что? Правильно! Прежде всего! Идем, порадуешь меня как положено.

Воронин с сожалением глянул на часы и полез за телефоном. Свидание он не отменил, а перенес на полчаса. Смешно! Думал уложиться, что ли?

Странно, но справился за десять минут. Быстро доложил, протокол подсунул и к двери направился.

– То есть Мария Нестерова, по подозрениям ее парня, пропала?

– Он не ее парень, а коллега. Работают вместе на одном этаже. Она гардеробщицей, он охранником.

– И Татьяна Иващук тоже там работала. Ага… – Горелов встал и заходил по кабинету. – А нет ли связи между ним и этими девушками? Той самой преступной связи, которая позволила бы нам подозревать парня в преступлении?

– Он же сам пришел, написал заявление. И вижу, переживает, – округлил глаза старший лейтенант Воронин.

– Преступники народ изворотливый. Он может делать какой угодно вид. И заявления писать, и угрызениями совести мучиться, и даже нас на труп этой самой Марии навести, если мы его долго искать станем.

– Не думаю, товарищ майор, – с нажимом возразил Воронин. – Сосед Нестеровой утверждает, что Мария уехала с парнем по имени Станислав.

– На Ильинова намекаешь? – Горелов печально улыбнулся. – Он видел его?

– Нет. Слышал только, как Мария назвала кого-то по имени, и все. Он даже голоса мужчины не слышал.

– И это все перечеркивает. Привязать Ильинова к исчезновению Марии Нестеровой мы никак не сможем. Станиславов в городе – пруд пруди. На одних утверждениях пожилого мужика, который что-то такое слышал, обвинения не построишь. Адвоката Ильинова ты видел…

Воронин кивнул.

– Охранник даже съездил в детский дом и разузнал: был ли среди выпускников, общающихся с подругами, кто-то по имени Станислав.

– И?

– Был! Даже очень тесно общался с Татьяной в свое время. И более того, охранник с парнем встретился и кое-что узнал.

– Что Татьяна в свое время была безбашенной беспринципной особой?

– Типа того.

– Это я и без него знал: общался с воспитателями и преподавателями. Да и нынешние соседи погибшей Иващук о ней не особо хорошего мнения. Мусорила, хамила. Это не новость, Сережа. Что еще тут пишет наш охранник? – Горелов пододвинул к себе протокол и принялся читать. – О! Он пробил геолокацию телефона Нестеровой? Ничего себе! И даже узнал, кто звонил ей по телефону за час до исчезновения?

– Ну, да.

– О том, что это незаконно, ты ему сказал?

– Нет. Он откровенно переживает за девушку, товарищ майор. К тому же тот номер, с которого ей звонили, принадлежит… – последовала театральная пауза, в течение которой Воронин высверливал ему взглядом дырки в башке.

– И кому же он принадлежит?

– Покойному Илье Артюхову, товарищ майор, – с торжественной вибрацией в голосе ответил Воронин. – Которого нет в живых уже пять с половиной лет.

– А телефоном кто пользуется?

– Этого пока установить не удалось. Охранник не додумался запросить, откуда был совершен звонок. Но я на сто процентов уверен, что телефон остался у его дружка – наркомана Олега Селиванова.

– Который снова развязал и остро нуждается в деньгах? – закончил за него Горелов.

– Нуждался. Он погиб под колесами за городом пару дней назад. Но перед этим попытался шантажом вытащить денег у соседа своего умершего друга Ильи.

– Удачно?

– Нет. Дядька кремень. К тому же это дела давно ушедших дней. История мхом поросла, и платить за какие-то фото или видео он не пожелал. Отослал его, куда подальше, но мне сказал, что у Селиванова в телефоне было полно компромата, всякого разного. Олег предлагал ему компромат за деньги, а Сергей Николаевич отказался.