– Я признаюсь, что от меня не ускользнул этот факт, – сказала она слегка охрипшим голосом, который разжег огонь в его крови. Она опустила взгляд к его губам и прислонилась к нему, пока их губы не сблизились почти вплотную. – Разве вы не собираетесь поцеловать меня?

Застонав, он накрыл ее губы своими. Он скользнул рукой по ее бедрам, притягивая ее ближе. Ее свободная рука обвилась вокруг его шеи, а ее язык сплелся с его языком. Боже, как он скучал по ней. И этот вкус только заставил его сильнее захотеть ее.

Когда он увидел, как она висит на камне, его сердце забилось от мощного потрясения, в котором смешались паника и страх за нее.

Но теперь его сердце бешено стучало совсем по другой причине. Фиона была талантливой, чуткой и безмерно красивой… и, похоже, она испытывала к нему влечение. Не только из-за титула, но и ради него самого.

Может быть, идея их брака не была столь уж безумной. Он может сделать ее счастливой и сам получать от этого удовольствие. Рядом с ней его проклятая жизнь станет немного радостней.

Он хотел притянуть ее к себе на колени и запустить руку ей под юбки, но голос разума где-то в уголке сознания зашептал, что она ранена и что он должен отвезти ее домой и вызвать врача.

А не соблазнять ее, сидя верхом на лошади.

Да пошло все к черту.

Меркуцио под ними заржал и переступил с ноги на ногу, заставив Фиону вцепиться в сюртук Грэя.

– Я вас держу, – заверил он ее, крепче хватаясь за вожжи. – Но я полагаю, что Меркуцио говорит мне, что я должен отвезти вас домой.

Она недовольно вздохнула:

– Он что, возомнил себя моей дуэньей?

– Он хочет позаботиться о вас. Как и я.

– Тогда, полагаю, я не могу с ним не согласиться, – улыбаясь, сказала она.

Грэй убедился, что она твердо сидит в седле, а затем направил коня обратно на тропу. Завтра на реке у них будет время обсудить свои планы… и совместное будущее.

Пока же он наслаждался возможностью прижимать ее к себе и представлять, что это чувство удовлетворения может оказаться не столь мимолетным, как он боялся.

– Это всего лишь небольшое растяжение связок. – Доктор Хоупвелл закрыл свой чемоданчик, улыбаясь. – Если у вас заболит лодыжка или заметно опухнет, полежите в постели. Я не вижу иных причин, почему бы вам не наслаждаться оставшимся временем пребывания здесь.

– Спасибо, – ответила Фиона с огромным облегчением. Она не собиралась проводить последние несколько дней приема в своей спальне, какими бы ни были указания доброго доктора, но теперь могла радоваться жизни, не чувствуя себя виноватой.

– Я говорил с лордом Рэйвенпортом по дороге к вам. По-моему, он очень взволнован вашим состоянием здоровья.

– Тогда я непременно успокою его, – ответила она.

Ее сердце грела мысль о том, что Грэй беспокоится о ней. Он утверждал, что всегда остается холодным и бесчувственным, но, возможно, он изменился. Ей хотелось бы так думать.

Врач чинно поклонился и направился к двери, как раз когда в комнату ворвались Лили и Софи.

– Пожалуйста, не говори, что сломала ногу! – вскричала Лили.

– Ничего страшного, – заверил ее доктор Хоупвелл, – но пусть моя пациентка сама все объяснит. Доброго дня, дамы.

Софи и Лили поспешили к кровати Фионы. Сестра схватила ее за плечи и осмотрела сверху донизу, как будто убеждаясь, что та цела.

– Ты не упала с лошади? – спросила Лили.

– Нет. С помощью лорда Рэйвенпорта мне удалось добраться от места пикника до своей спальни, не ступая на землю.

Глаза Лили округлились.

– Подожди-ка. Граф отнес тебя в постель?

Щеки Фионы вспыхнули, когда она вспомнила об этом, но ей удалось изобразить непринужденность:

– Да.

Софи было явно неловко слушать разговоры про графов и постели, и она кашлянула:

– Мы так волновались за тебя, Фи. Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно, – широко улыбнулась Фиона, – лучше не бывает. Доктор Хоупвелл говорит, что это небольшое растяжение связок, не о чем беспокоиться. Он не наложил никаких запретов.

– Слава богу! – воскликнула Софи.

Но Лили нахмурилась:

– Господи боже.

Фиона усмехнулась и ткнула сестру в плечо:

– Тебе хотелось бы, чтобы я была ранена?