Наконец, все были в сборе и Жан, постепенно ускоряя обороты своего смерча, стал двигаться вперед. Тщетно пытающийся пробиться сквозь стены своего собрата, ураган неистово бился вокруг. Все жутко волновались и старались держаться поближе к Дьору, чтобы не повторить возможной судьбы Ярослава. Вот раздался тонкий писк на рукаве Джесс и она кивком головы указала, что субмарина прибыла по назначенным координатам и сейчас находиться в возле них. Пришло время спускаться в воду. Чуть сдвинув свой смерч, уже порядком взмокший от постоянного напряжения, Жан знаком показал всем прыгать. Он оказался в воде последним и сразу же понял, что держаться на воде и контролировать весь вращающийся песок над головой гораздо труднее, чем с опорой под ногами. Но вот, буквально в паре метров от них, показалась верхняя надстройка подводной лодки и оттуда высунулась фигура. Ошарашенно взглянув вокруг, человек в военном комбинезоне, зафиксировав их взглядом, нырнул обратно. Высунувшись вновь, он уже держал в руке канат с несколькими петлями, чтобы они могли забраться наверх. Быстро поняв, что от них требуется, все по очереди стали, хватаясь за петли, карабкаться к люку. Уже задыхаясь от усталости, Жан буквально на руках был затащен в люк при помощи Джессики и Ярослава. Оказавшись внутри, он, потемневшим взором, оглядел, склонившиеся над ним лица и, попытавшись сказать что-то ободряющее, потерял сознание.

Пятеро сидели за огромным столом из дуба. Этот предмет интерьера был очень стар и его можно было считать антикварным. Ведь за ним собирались многие знаменитые люди прошлого. Сейчас же восседающие вокруг него личности были обычными и неизвестными истории, но именно в этот момент они её творили.

— Итак, думаю, стоит поговорить о самом главном. А именно, что делать дальше? Этот извечный вопрос стал для всех собравшихся как нельзя более актуальным, — решив начать беседу, произнес Дьор.

Он уже оправился от их безумного вояжа и теперь вновь, буквально лучась энергией и энтузиазмом, готов был сворачивать горы. Собственно и собрались они все вместе в его загородной резиденции, так что он без сомнений взял на себя должность практически спикера в их встрече.

А что делать? Как встретились так и разбежались. Если ни у кого нет претензий, то стоит жить дальше, каждый по-своему, — ответил Санги на почти риторический вопрос Жана.

Он всегда был единоличником и надеялся только на себя. Таким его воспитало окружающее, не очень доброжелательное общество и таким он себя ощущал.

— Думаю не стоит торопиться с тем, чтобы вернуться к нашему прежнему существованию. Цепь «неслучайных случайностей», что привела нас друг к другу имеет какой-то смысл. Да и то, что мы понимаем друг друга без переводчика, хотя все говорим на разных языках, так же заставляет задуматься, — продолжил, зарождающуюся беседу, Номин.

С точки зрения науки, все происходящее здесь вообще лишено какого-либо смысла и находится далеко за пониманием человека. Ведь каждый из нас феномен и обладает уникальными способностями. Поэтому я так же думаю, что нужно тщательно все обсудить, — произнесла Сяомин, которую про себя Жан и Номин называли Небесное море.

Делалось это не из-за дешевой поэтической патетики, а вследствие неоценимой помощи девушки во время их спасения. И немного порывшись в старых манускриптах, монах нашел удивительно точное описание Сяомин, как Укротительницы Двух морей, воздушного и водяного. Прочитав сей опус Жану, они единогласно решили, что этот образ как нельзя лучше подходит к девушке. Тем более, за неполную неделю после их возвращения они все успели немного пообщаться друг с другом и составить мнение о каждом. И вот теперь пришел момент, когда действительно нужно решить, каковы их дальнейшие действия.

— Слушай, наука это конечно круто. Благодаря ей у нас тут сотовые есть, автомобили вон ездят, самолеты летают, вот только не очень хочется делать кому-то благо, а потом неблагодарную чернуху получать, — не удержался от колкости и бросил едкую фразу Санги.

— Уж тебе об агрессии говорить не пристало. Кто вверг свою страну в гражданскую войну? Тут уже счет не на простой негатив, а на настоящие трупы. Так что, не нужно здесь строить белую овечку, — жестко ответил Дьор.

— Слушай, а ты на себя посмотрел? Я борюсь за свободу, а ты за деньги. И кто из нас хуже. Да и вообще, твой этот тибетский монах похитил меня, а это дружественным жестом уж никак не назовешь.

Назревал конфликт. Напряженное молчание готово было разразиться острыми пиками слов с обеих сторон, но тут подал голос до этого тихий Вячеслав.

Скажите, кто из вас любит жизнь? — задал он странный вопрос.

Все молчали.

Я думаю каждый из вас радуется, тому что живет, дышит и ощущает все вокруг. И каждый из нас не хочет прерывать своё существование. А теперь посмотрите вокруг. Все эти люди, что вокруг нас тоже хотят жить. Каждое существо хочет как можно дольше быть живым. Это естественно и правильно, — продолжил он.

Эй, к чему этот философский треп? — опять влез Санги.

Если ты дослушаешь до конца, то даже в твой юный мозг войдет толика мудрости этого глубоко смотрящего человека, — оборвал его Номин.

Он понимал, к чему ведет Вячеслав, но предоставил ему самому привести этих людей к единению и взаимопониманию.

Окей, минутка занудства, — сдался Птицеед.

Теперь все знали его бандитскую кличку.

То, что у каждого из нас разная судьба, приведшая нас сюда это неоспоримо. И многие из нас сильно страдали на протяжении становления себя и умении управлять своей силой. Уверен кто-то испил чашу боли до самого дна, и это сделало его или её сильней. Но теперь мы вместе и все позади. Хотим ли мы повторения того, что было раньше? Я знаю, что вы ответите нет и будете правы. Ведь я так же, как и вы прошел через многое, прежде чем попал за этот стол. И сейчас мы, владея великой силой, можем или распылить свою мощь или собрать её в один кулак, который сможет защитить любого из нас. Но этого мало, ведь нас пятеро, а мир огромен. И у нас есть шанс изменить его, сделать лучше. Чтобы каждый не боялся за себя, жил с высоко поднятой головой и мог дышать свободно. Нет, это не будет деспотизм или еще хуже убогая демократия. Мы будем умнее и будем учиться на других ошибках. Я предлагаю стать теми, на кого можно равняться и кто будет давать надежду.

Последовавшая после слов Вячеслава тишина говорила только об одном. Собравшиеся здесь люди задумались. И в голове каждого из них происходила, привычная многим из нас, борьба эгоизма с желанием делать благо безвозмездно. У некоторых эта битва занимает всю жизнь, кто-то же решает для себя все сразу и бесповоротно.

— Правильные слова произнес сейчас Вячеслав и надеюсь они задели каждого из нас. Но главное решение все равно остается лично-индивидуальное. Поэтому, я предлагаю дать всем время подумать, — подытожил сказанное Номин.

Все согласно закивали и лишь Санги, как всегда скорчил недовольную мину. Ему было некомфортно здесь. И не только, потому что он был вдали от дома и привычной обстановки. Просто все это напоминало ему его детство, где он ничего не мог контролировать, а все окружающие были заведомо сильнее его, как морально, так и физически. Ему не хватало его верных псов-солдат, уважающего его окружения и, конечно же, ощущения власти. Про себя он уже принял решение и лишь выжидал время чтобы озвучить его. Ему не хотелось спасать этот мир или менять его к лучшему. Слишком все это было аморфно и далеко от него. Гораздо ближе была своя страна и люди, жившие в ней. Им он хотел помочь, дать хоть немного свободы и обычных житейских радостей. Всего того, что ему самому не хватало в юношестве. А тут предлагают бежать куда-то, героизм показывать. Да кому это вообще нужно? Глупая бравада. Так что, он подождет немного и пошлет этих добродетельных придурков куда подальше.