Скоро ощутив подступавшую тошноту, гостья побледнела и слабо прошептала:

— Извини, мне пора…

Князев проворно устроился рядом — на подлокотнике и мягко положил руку на ее плечо:

— Подожди, ты не видела самого главного. Дальше будут очень интересные снимки…

Но вряд ли бы ей удалось что-нибудь увидеть. Перед глазами сама собой поплыла череда черно-белых фрагментов из юности Константина, а телом настойчиво овладевала ужасная слабость. Зрение не могло толком сфокусироваться — контуры предметов размылись, стали куда-то исчезать; тихая убаюкивающая музыка, звучавшая фоном к голосу молодого человека, казалась ужасно далекой, не здешней, не земной…

Глаза ее медленно закрылись, голова откинулась на высокую мягкую спинку. Мужская ладонь поглаживала девичье плечо, затем переместилась к открытой шее, а она ни словом, ни жестом не возражала, не отстранялась

— должно быть, не замечая его близкого соседства.

— Назови мне дату его возвращения, и… я пойду, — вдруг предприняла она еще одну слабую попытку подняться, да ватные ноги не слушались.

— Тебе, кажется, плохо. Посиди немного. Расслабься… Сейчас это пройдет…

— монотонно нашептывал Антон, скоренько разбавляя небольшим количеством минералки ее недопитый коктейль. Поднеся к губам девушки стакан, приказал: — Выпей простой водички. Ну… Еще… Еще немного… Последний глоток… Вот умница!..

Он не двигался, не произносил ни звука и даже перестал тревожить ее рукой. И лишь по прошествии четверти часа, убедившись, что Петровская уж не очнется, тихонько встал, включил настольную лампу с настенным бра над кроватью и погасил яркий верхний свет. Вернувшись к креслу, обошел его и остановился сбоку, любуясь неповторимыми чертами уснувшей прелестницы. Небольшая доза спиртного никогда не стала бы причиной столь глубокого сна — этой причиной явился подмешанный в коктейль сильный снотворный препарат…

Победно усмехнувшись, он тронул роскошные волосы гостьи, слегка запрокинул ее голову назад, склонился и осторожно поцеловал влажные губы. Вначале, как он и предполагал, она не отреагировала. Однако стоило ему крепче припасть к ее устам, как девушка вдруг слабо ответила — приоткрыла красиво очерченный ротик, нащупав рукой мужскую ладонь, прижала ее к упругой груди…

Да, Эвелина крепко спала. Долгий поцелуй с Антоном не отогнал, не спугнул забытья, но определенно разбудил в ней какие-то подсознательные чувства, страстное желание… Пленительные губки так и остались приоткрытым в ожидании следующего поцелуя, ладони судорожно двигались вдоль груди, живота, бедер…

— Боже! — прошептал он, задыхаясь и не сдерживая злорадного восхищения,

— как просто ларчик открывался!..

Ненадолго прервав упоительное занятие, Князев явственно представил, как завтра утром Эвелина проснется в его постели, и сколь легко ему будет объяснить случившуюся между ними близость. Ведь он не принуждал ее идти к нему, не вливал насильно спиртного, не затаскивал в кровать — все это она проделала исключительно сознательно и по доброй воле. С той же непринужденной легкостью он поведает, как, изрядно выпив, она отказалась идти домой, как сама затеяла любовный флирт, как первой стала раздеваться и забралась в чужую постель. И даже если ее приятель вернется из опасной командировки живым и здоровым, он — Антон Князев, приложит максимум усилий, чтобы их сегодняшняя, незабываемая ночь разрушила союз Эвелины с Костей…

Отдышавшись и не устояв перед умопомрачительным соблазном, он снова склонился над нею. Она с жадностью поймала его губы, нашла кончиком язычка его язык, и сама расстегнула первую пуговку на кофте… С остальными справился Князев, а нащупав застежку черного лифчика, с изумлением заметил изогнувшуюся спинку девушки, точно желавшей поскорее от него освободиться. Мужчина устроился на подлокотнике поудобнее, стал ласкать языком чудесную грудь с набухшими сосками, а девица, обняв его голову и поглаживая волосы, что-то неразборчиво шептала.

Глаза молодого человека давно наполнились азартным блеском, рука меж тем, скользила по изящной ножке, обтянутой гладким темным капроном. Ладонь забралась под коротенькую юбку; прошлась по широкой, стягивающей бедро резинке; коснулась обнаженной кожи там, где заканчивался чулок…

А дальше пальцы, как и в сумрачном зале ресторана, наткнулись на краешек тонких кружевных трусиков. И снова — как и тогда, возникла проблема… Очаровательная владелица нижнего белья теперь уж не грозила канделябром, но обследовать ее сокровенные местечки не позволяла облегающая бедра тесная юбка. Немного поразмыслив, Антон переместился и встал на колени у плотно сдвинутых женских ног — в соответствие с разработанным планом, попавшую в западню бесчувственную гостью все одно предстояло полностью раздеть и перенести в кровать. Скоро отыскалась и легко поддалась короткая молния; юбочка быстро сползла по эластичным чулкам вниз…

В какой-то момент Князев даже усомнился: а не подыгрывает ли девчонка, притворяясь спящей — дабы избавиться и от этого элемента одежды, она так же слегка приподнялась в огромном кресле…

Но нет — сон Петровской был по-прежнему крепок. Он убедился в этом, вливая в ее чудный ротик остатки своего коктейля — та, что-то бормоча, мотала головой, раскидывая по мягкой спинке свои роскошные волосы и проливая на обнаженную грудь крепкий алкоголь. Несколько глотков впихнуть в нее все ж удалось, и теперь настала пора главенствующих этапов плана.

На расслабленной, беспомощной Эвелине остались черные чулки, элегантные замшевые полусапожки на высоких каблучках, да тонкие ажурные трусики. Чулки Антон решил оставить — в них она выглядела еще эротичнее. Снять обувь собирался позже — перед финальной сценой в постели. А вот стянуть с девушки узенькие, полупрозрачные трусики намеренно не торопился, продлевая райское наслаждение — слишком уж часто представлялся в фантазиях сей вожделенный, долгожданный миг. А пока, едва касаясь кончиками пальцев черных кружев, он целовал ровные гладкие бедра…

Но вот и последний, невесомый «бастион» бесшумно и расторопно соскользнул вниз, миновал миниатюрные полусапожки и оказался на полу. Едва сдерживая выплескивающуюся страсть, мужчина подхватил гостью, перенес и аккуратно уложил поперек двуспальной кровати.

— Ну, давай же милая… Помоги мне в последний разочек, — нервным шепотом требовал счастливец, воплощая задуманное.

Он нежно гладил ее живот, постепенно продвигаясь ниже, и ухмыляясь, отмечал слабевшее напряжение плотно сдвинутых точеных женских ножек.

— Вот и умница, — довольно улыбнулся Князев, — а сейчас, моя дорогая, нам будет еще лучше…

Окончательно убедившись в силе снотворного препарата и собственной безнаказанности, он смело подхватил руками обе обтянутые замшей лодыжки и уверенно развел их в стороны…

* * *

— Антоша, я же просила тебя не приводить в дом этих грязных шлюх! — откуда-то издалека прорвался властный женский голос.

Эвелина поморщилась и сразу же попыталась отогнать это дурное и совершенно лишнее в ее чудесном сне наваждение. Беспардонное вторжение какой-то грубой, старой женщины, ни коем образом не вписывалось в счастливое и приятное общение с Константином.