— Ну да, — кивнул Вольфганг Степанович, —старинную картину записали какой-то мазнёй… продолжать Варвара Никитична нестала, поскольку она не профессиональный реставратор, боялась попортить… ну ипозвонила мне.

— А почему вам? — поинтересовалась Ирина. —Почему она не сообщила о находке своему непосредственному начальству?

Хороший вопрос, — хозяин кабинета с интересом взглянулна Ирину, — видите ли, в чем дело… тогда, в середине девяностых годов, вмузейном деле творилось черт знает что. Даже в столицах пропадали ценнейшиеэкспонаты, люди без стыда и совести разворовывали музейные коллекции. Это встолицах, можно сказать, на виду у общественности! А там, в провинции, было ещёхуже. Директором их местного музея был в то время очень сомнительный человек, иВарвара опасалась, что если она сообщит ему о своей догадке, картина тут жеуплывёт за рубеж. Вот она и хотела сначала заручиться моей поддержкой… у меня,знаете ли, и в то время было в некотором смысле имя…

— И что же случилось дальше? — поторопила егоЖанна, скосив глаза на часы.

— Вы куда-то торопитесь? — поинтересовалсяВольфганг Степанович, заметив её взгляд.

— Мы — нет, но ваша секретарша сказала, что у настолько двадцать минут…

— Нелли Львовна строга, — мужчинарассмеялся, — я её сам побаиваюсь! Но не бойтесь, я вам все расскажу!

Он нажал кнопку на столе и проговорил:

— Нелли Львовна, принесите пожалуйста… Чай,кофе? — он оглядел подруг.

Все согласились на чай, и через минуту секретаршавеличественно вплыла в кабинет с подносом.

— Итак, — продолжил Вольфганг Степанович, — якрайне заинтересовался и поехал в Новинск. Но, к моему величайшему сожалению,опоздал! Дела, знаете, задержали.

Он на секунду замолк, помешал ложечкой сахар в своей чашке ипечально продолжил:

— В музее произошла кража. Украдено было несколькокартин из последнего поступления. Поскольку официально они были приняты нахранение как не представляющие большой художественной ценности, то и стоимостьукраденного считалась небольшой, и местная милиция не слишком надрывалась.Можно не добавлять, что дело так и не было раскрыто. Но среди похищенныхмузейных экспонатов была и та самая картина… две коровы, покосившийся забор,свинья. Бедная Варвара Никитична от расстройства слегла. Она металась в жару ивсе повторяла, что виновата в пропаже бесценной картины, скрытой под тоймазнёй, что не приняла своевременно мер, не уберегла такую ценность… хотя какраз она приняла все возможные меры, даже настояла незадолго до кражи, чтобы вмузее установили самую современную сигнализацию. Уж не знаю, как она уломаладиректора, но только и сигнализация не помогла. Воры очень ловко отключили её…

Вольфганг Степанович немного помолчал и добавил печальнымголосом:

— Несчастная Варвара Никитична была совершенно одинока,ни детей, ни родни… хорошо, что у неё был жилец, приятный молодой человек,очень вежливый… он ухаживал за ней, как родной. Однако никакой уход не помог,она просто перестала бороться и вскоре умерла.

— Вежливый молодой человек? — переспросила Ирина,вспомнив недавний разговор с генеральшей Недужной.

— Да, очень вежливый и с прекрасными руками! Часы мнепочинил, до сих пор ходят… Себастьянов взглянул на запястье, — кстати, этоименно он установил в музее сигнализацию.

Подруги переглянулись. Жанна вытащила из сумочки фотографиюТуфлина, переснятую с его уголовного дела.

— Вам это лицо незнакомо? — спросила она, положивснимок перед Вольфгангом Степановичем. Тот неторопливо надел очки впозолоченной оправе, наклонился над фотографией и кивнул:

— Да, это он! Весьма приятный молодой человек! А каксложилась его дальнейшая судьба?

— Этот приятный молодой человек отсидел пять лет закражу старинной иконы, — невозмутимо сообщила Жанна, — срок такойбольшой ему дали, поскольку он вор-рецидивист и в основном специализируется накражах произведений искусства.

— Да что вы говорите? — ахнул ВольфгангСтепанович. — Какой обманчивой бывает человеческая внешность!

— Ну, что, подружки, — спросила Жанна, когда ониснова оказались в машине, — чем вам помог разговор с этим Севастьяновым?

— Растяпа он! — в сердцах высказаласьКатерина. — Просила его сокурсница поскорее приехать, а он все тянул. Воти упустил картину.

Ну, он не виноват, — вступилась Ирина, — все жеделовой человек, не может так сразу с места сорваться. Просто этот Туфлин ловококазался, успел раньше всех. Да, Катька, наш знакомый майор Продольный оказалсяполностью не прав. В Новинске оказалось есть что красть. Значит, этот Туфлинкартину упёр, потом привёз её в Петербург, потому что вот уж продать картину вНовинске уж точно некому. У тётки своей Мурзикиной он картину держать побоялся,потому что понял наверное, что она очень ценная. Спрятал он картину, а ключ ипропуск сунул в тайничок. А сам как полный дурак поддался на уговоры Капитоноваи решил ещё и икону украсть. Вот Бог его и покарал.

— Девочки, вы без меня туда не ходите, — велелаЖанна, — потом вместе пойдём…

— Конечно! — Ирина с Катей дружно закивалиголовами.

Ирина включила компьютер и защёлкала клавишами.

— Как называется контора, в которой трудилсяТуфлин? — спросила она Катю, не поворачиваясь.

— Какая контора? — растерянно отозвалась подруга.

— Ещё спроси, кто такой Туфлин! Катька, прекратипридуриваться, возьми себя в руки!

— Ах, эта! — Катерина взяла со стола пропуск ипрочитала:

— Промстром… тьфу, Промстройбыт… строй-сбыт… нет, этоже просто язык сломаешь!

— Давай сюда! — раздражённо проговорилаИрина. — Это же так просто: НИИ Промстройсбытспецтранс!

— Да? Тебе кажется, что это просто?

— Ладно, не будем препираться по мелочам! отмахнуласьИрина. — Смотри-ка, а этот «Пром-стром» расположен в центре — в Виленскомпереулке!

— Поехали туда, — встрепенулась Катерина, —это же совсем недалеко!

— Без Жанки? Ведь мы же обещали…

— Слушай, я больше ждать не могу! Если бы ты видела,как ужасно выглядит Валик! Худой весь и какой-то жёлтый…

Ирина хотела сказать, что худой Валик вовсе не оттого, чтосидит в камере, он таким и вернулся. И жёлтый тоже не от болезни, а потому чтозагар сходит, но решила, что Катька её возражений не примет, может ещё ипобить.

— Ну и что мы там будем делать? Спросим: «Ах, неработал ли у вас случайно вор-рецидивист Туфлин и не спрятал ли он здесьчего-нибудь ценного, вроде облицовки „янтарной комнаты“?