Отец медленно выпрямился, поднял одну руку со стола, на который опирался, потом другую. Его чёрные волосы были покрыты сединой, а морщины на загорелой коже превратились в борозды, он усмехнулся.

— Был занят. Я-то думал, что у тебя всё под контролем. Похоже, моё предположение оказалось неверным. Пожалуй, мне стоит послушать Казимира. Он думает, что ты потерял свою форму. Может быть, пришло время для небольшой здоровой братской конкуренции.

Да, его отцу бы это понравилось. Братья провели всё своё детство скорее как животные, которых отец обучал сражаться друг с другом, нежели как настоящая семья. Его отец проявлял жестокое любопытство, когда речь заходила о том, чтобы столкнуть своих сыновей.

Кассий ответил ему с той же жестокостью:

— Это может оказаться трудным, учитывая, что Казимир пропал.

Эта новость привлекла внимание его отца, мгновенно смахнув скучающую ухмылку.

— Что значит «пропал»?

— А то и значит, что как только во дворец проникли, я послал людей на защиту каждого члена семьи, но они опоздали. Жилое крыло было разграблено и затянуто магией тумана. Казимир исчез, а мать, твоя жена, лежала на полу, как будто ползла за помощью. Не то чтобы тебя это волновало. Туман сделал её сбитой с толку и испуганной, и она спрашивала о тебе, но никто не знал, где ты был. И только несколько минут назад меня уведомили, что ты появился здесь. Так, где же ты был?

Его отец уклонился от ответа и вместо этого спросил:

— Хочешь сказать, что твоего брата похитили? — задавая этот вопрос, король Локи прошёлся по комнате, но его ноги не слушались и несли его по шаткой диагонали, а не по прямой.

— Боги. Да, ты пьян, — огрызнулся Кассий. — И с каждым днём становишься всё более жалким.

Лицо короля покраснело, и он выпятил грудь.

— Ты не будешь так со мной разговаривать. Я твой отец! Твой король. Я создал тебя.

Кассий знал, что эти последние слова не имеют ничего общего с происхождением, а только с жестокостью. Отец сделал его холодным, жёстким и в равной мере жаждущим победы и насилия. Он презрительно скривил губы, зная, что однажды это желание обернётся против его же создателя. Кассий не жалел о своей безжалостности. В этом мире это было необходимо. Но если ему суждено стать чудовищем, он будет принадлежать только себе, а не отцу.

— И какой же ты теперь неудачник на этой роли, — сказал Кассий. — Король города, который больше не существует, и отец сына, не знающий о грозившей ему опасности.

С рычанием отец сделал выпад, и Кассию потребовалось на удивление мало усилий, чтобы развернуть отца. Тот врезался спиной в ближайшую стену. Пыль и пепел взметнулись в воздух вокруг них, и свободная, наполовину сожжённая деревянная доска упала с потолка, присоединившись к обломкам, разбросанным по полу.

— Я должен оставить тебя здесь, — прорычал Кассий. — Как думаешь, сколько ты продержишься против Повелителя бурь без меня? Сколько времени пройдёт, прежде чем он схватит тебя? Полагаешь, он будет убивать тебя медленно? Держать тебя при себе, чтобы мучить и играть с тобой? Я слышал, что он страшно зол. Может быть, тебе повезёт, и он отрежет тебе голову одним ударом и установит её на бойнице, выставив напоказ, как он сделал со многими нашими солдатами. Мне надоело быть твоей пешкой, старик. Я должен был пойти своим путём в тот день, когда ты разрушил наш дом.

Отец сглотнул и, вздернув подбородок, встретился с ним взглядом. Глаза у него были слезящиеся — от выпитого, не было никаких сомнений, что это могло быть вызвано эмоциями. Кассий знал, что у его отца их было немного.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что он остановится на мне, — выплюнул король. — То, что тебе ещё предстоит узнать об этом мире, может заполнить целый океан.

— Тогда, возможно, мне пора выйти и посмотреть, умею ли я плавать. Удачи тебе удержать голову над водой без меня.

Кассий выскочил из тронного зала в коридор, ярость бурлила в его крови. Солдаты и слуги в равной степени занимались уборкой, и он лавировал между ними, решив увеличить расстояние между собой и отцом.

Кассий по своей природе не был человеком, который всё переосмысливает. Он принял решение и бросился вперёд. Но в последние недели он обнаружил, что его разум снова и снова прокладывает одни и те же пути — задавая одни и те же вопросы.

Что, если бы они никогда не приходили сюда? Счёл бы Повелитель бурь их мёртвыми? Или у него был какой-то способ узнать это? Выследить их? Неужели только жажда его отца обладать другим королевством снова привела его к ним? Кассий любил власть, но он не был настолько наивен, чтобы думать, что стать королем — это единственный способ получить её. Он мог бы прожить сотню разных жизней, если бы поступил так, как угрожал, если бы расстался с отцом в тот день, когда пала его родина. С магией, которой он обладал, он мог бы пойти куда угодно, увидеть что угодно, но вместо этого он был здесь, и занимался этим снова и снова — наблюдая за падением мира, кусочек за кусочком.

Возможно, на этот раз он не останется здесь до конца. Какое ему дело до этой земли, до этих людей? И благодаря заботливому воспитанию отца он никогда не был слишком привязан ни к кому в своей семье — в конце концов, эмоции были слабостью. Ничто не связывало его с этим местом.

Вернувшись в свою комнату, он разорвал пуговицы на рубашке, желая снять ткань с ожогов. Он зашипел, освобождая ткань, вновь вскрывая раны, на которых уже свернулась кровь.

Пусть они кровоточат. Боль помогла притупить его ярость.

Кассий схватил стакан, налил себе напиток из буфета и направился к своему столу. Он уже собирался сесть, когда заметил прямо перед собой кусок пергамента. Он был довольно щепетилен в обращении со своими вещами и помнил, что ничего в последнее время не писал.

Двумя пальцами он подтащил пергамент поближе к краю стола и прочитал его. После первого прочтения он опустился в кресло, опрокинув в себя остатки своего напитка. Затем он поднёс пергамент поближе к лицу и снова прочитал слова.

«Моя мать у меня.

В следующий раз я приду за своим королевством.

И какую бы жестокость ты не проявил по отношению к Новайе, я позабочусь о том, чтобы она обрушилась на тебя тысячекратно.

Аврора».

Кассий откинулся на спинку стула, ожог на