Ей вообще иногда казалось, что Гришке нравится быть маленьким и слабеньким. Он при малейшем насморке мерил температуру и утверждал, что женщины гораздо выносливее мужчин, они лучше переносят боль и тяготы жизни. А Люся всегда считала, что любой мужчина – это воин и защитник и мерить температуру при насморке – глупо и стыдно. Но все-таки она подавала ему чай с медом и малиновым вареньем. Малиновое варенье хранилось у них именно для таких случаев. Раньше Люся ела любое варенье, когда хотела.

Еще Гришка любил с ней «советоваться». Он рассказывал Люсе, какая у него стерва начальница и какой маразматик научный руководитель – в то время он учился в аспирантуре. Сначала Люся удивлялась и не понимала, что заставляет Гришку терпеть дуру-начальницу и маразматика-руководителя и почему он не найдет другую работу и аспирантуру. Тогда Гришка начинал багроветь и кричать: «Я с тобой просто советуюсь!» И Люся опять не понимала, чем, собственно, его обидела, и принималась оправдываться, а он еще долго на нее дулся.

При этом Гришка был внимательным, встречал ее после работы, если она задерживалась, не давал носить тяжелые сумки, почти не пил, что для Люси, имеющей отца-алкоголика, было очень важно.

Люся долго считала себя счастливой женщиной.

Когда Гришка еще не жил с ней, а только провожал ее после института, ходил с ней на дискотеки и давал списывать курсовые, его мать неожиданно заявилась к Люсиным родителям. Отец тогда в очередной раз бросил пить, работал начальником участка на металлургическом заводе, дома было чисто, уютно, и мама светилась тихой радостью.

Луиза Матвеевна, Гришкина мама, пришла около девяти, с ног до головы оглядела открывшую дверь Люсю и заявила почему-то в сторону:

– Мне надо поговорить с твоими родителями.

– Говорите, – согласился подошедший отец и сделал приглашающий жест. – Прошу.

Люся и родители только что поужинали и собирались пить чай.

Отец пригласил Луизу Матвеевну в комнату, но та прошла на кухню, критически оглядела стоявшую у раковины маму, вздохнула и подняла глаза кверху.

– У наших детей нет и не может быть ничего общего.

– Представьтесь, пожалуйста. – Отец слегка подвинул нежданную гостью, уселся на свое место, а Луизе Матвеевне кивнул на стул рядом.

– Я мама Гриши Остапчука, – все так же стоя в дверях, объявила гостья.

– Пожалуйста, представьтесь, – терпеливо сказал отец. – Я же не могу обращаться к вам: «мама Гриши».

– Нам вообще незачем друг к другу обращаться, – заявила та. – Я хочу, чтобы ваша дочь перестала с ним заигрывать.

– Если хотите продолжать разговор, – спокойно отреагировал отец, – вы сейчас извинитесь перед моей дочерью. Если не хотите – дверь вы видели.

Гостья молчала, и отец крикнул маячившей в коридоре дочери:

– Люсенок, запри за дамочкой.

«Дамочка» уходить не торопилась, видимо, еще не все сказала, и когда отец начал подниматься со стула, процедила, как будто ей было больно говорить:

– Извините, – и уже по-другому, уверенно, добавила: – У наших детей нет ничего общего. У этой юношеской привязанности не может быть будущего. Вы меня понимаете?

– Нет, – заявил отец, – не понимаю. Вам не нравится, что ваш сын провожает Люсю домой? Так скажите ему, чтоб не провожал. Ему скажите, а не мне и не моей дочери. Всего доброго.

Отец поднялся и аккуратно, за локоток, вывел «дамочку» из квартиры.

Люся думала, что Гришка после этого ее бросит, но он не бросил. И она его за это уважала.

Теперь Люся знает, что было бы лучше, если б он тогда от нее отказался.

Ей не хотелось вспоминать Гришку и то отвратительное, что случилось с ней потом, она поморщилась и снова пожалела, что Лена куда-то убежала.

Сергей уже несколько дней знал, что наезд на Лену был именно покушением. Он столько раз перечитывал добытые благодаря связям Вячеслава сведения, что выучил их наизусть. Элеонора Николаевна Панасюк подходящего года рождения во всем Подмосковье была только одна. Родом девица была из города Люберцы, имела здравствующих родителей и брата Николая, двадцати пяти лет от роду. Сергей, имевший плохую память на лица, брата Николая по фотографии узнал сразу – это его он встретил, возвращаясь от Лены в тот день, когда они ужинали в ресторане. Николай носил короткую черную ветровку и околачивался около Лены.

Брат Николай, вылетев из института после первого семестра, благополучно отслужил в армии и с тех пор работал автослесарем в мастерской в том же славном городе Люберцы. Полиция подозревала, что в мастерской разбирают угнанные машины, но доказательств не имела. А вот Сергей доказательства имел. Нет, не того, что машины краденые. А что на Лену совершено покушение. Не случайный придурок был на дороге около высотного дома в Сокольниках. Сергей сразу узнал черный «Опель», выезжающий из гаража, хотя на фотографии «Опель» был чистым, совсем не похожим на тот, что мчался на Лену. Славка сработал отлично, его ребята все время снимали машины у автомастерской.

Увеличив изображение на экране компьютера, Сергей за стеклом «Опеля» отчетливо увидел маленькую ведьму с помелом. А ведь до той минуты он не помнил, что за лобовым стеклом грязной машины висела какая-то фигурка. И что это была ведьма, тоже не помнил.

Тогда он похвалил себя за то, что сразу и верно определил и то, что это было именно покушение, и что дело в Лениной квартире. Незачем больше рисковать Николаю, а рисковал он сильно.

Семья Панасюк проживала в малогабаритной двушке. А у Лены трехкомнатная квартира в Сокольниках. Несправедливо.

Сергей тоже вырос в маленькой двухкомнатной квартире, а родители живут там до сих пор. Только ему никогда не приходило в голову убить кого-то из-за квартирных метров. Впрочем, ему вообще никогда не приходило в голову кого-то убивать.

Он походил немного по кабинету, чувствуя, как страх сковывает мысли, и стал успокаивать себя: скоро все кончится, она получит развод, и все. Он еще в понедельник вместе с ней поехал в Ленин районный загс, и она написала заявление о разводе.

Он не выдержал – спустился вниз и поехал в Люберцы.

Сначала долго не мог найти нужный дом, а потом сидел, глядя на обшарпанную дверь подъезда, где выросла сказочная красавица Элеонора Николаевна. Брата Николая он не увидел, зато увидел красавицу сестру, выходящую из подъезда, и удивился, почему она не на работе в самый разгар дня. Длинноволосая девица прошла совсем близко и даже заинтересованно оглядела его машину. Сергею было все равно, узнает она его или нет. Он так ненавидел и эту девицу, и этот дом, что готов был задушить ее и взорвать дом к чертям собачьим. На этот раз Элеонора Панасюк совсем не показалась ему красивой, он даже удивился, что мог раньше так думать – обычная размалеванная девка с жадным взглядом, с маленькими подведенными глазками и обведенным коричневым губами. Он даже пожалел несчастного Павла, променявшего Лену на эту карикатурную девицу. Через некоторое время Элеонора прошествовала обратно и вошла в подъезд, и он опять удивился тому, что она не в Москве. Разошлись они, что ли? Павел и Элеонора? Хорошо, если так. Тогда Лене ничто не угрожает.