Зара откинулась на спинку стула.

– Какой мудак, то есть гений это создал? – спросила она.

– Один русский парень, – уклончиво ответил Гоша.

– Ага, тогда понятно такое странное название. Кстати, а что такое Сталинград?

– Город, который фашисты не смогли взять. Символ несокрушимости.

Зара задумалась. Потом робко предложила:

– Парни, мы, конечно, не фашисты… Но давайте как-нибудь переименуем программу. Зачем нам с несокрушимостью дело иметь?

– Тогда назовем ее…

– Берлин! – вступил в игру Эдик.

– Тогда уж «На Берлин!» – подхватил Гоша.

Зара знала, что Берлин русские смогли взять, это правда.

– У нас появилась надежда, – сказала она без особого оптимизма.

Через минуту Эдик спросил:

– Интересно, а какое расстояние от Сталинграда до Берлина? И за сколько дней его прошли?

Гоша понял, что силы Эдика на исходе, он сползает в бесплодный треп. Можно было бы на него цыкнуть, но, видимо, уже не поможет. Он выработал свой ресурс.

– Посмотри в интернете, – стараясь не злиться, сказал Гоша.

Через пять минут Эдик выдал информацию:

– Офигеть! Среднее время жизни солдата в Сталинградской битве составляло пятнадцать минут! А длилась битва двести дней! Это же сколько народу погибло! Участвовало с двух сторон более двух миллионов человек. Там была самая массовая суточная бомбардировка в истории войны – две тысячи самолето-вылетов.

– Ты же расстояние хотел посмотреть, – напомнила Зара.

– Ага, нашел. Расстояние до Берлина около двух тысяч километров.

– А точнее? – напрягся Гоша. Он сам не понял, что зацепило его в потоке слов Эдика.

– Две тысячи двести. Это если по прямой.

– Когда закончилась Сталинградская битва? – Гоша оторвался от экрана.

– Сейчас поищу. Пишут, что второго февраля сорок третьего года, когда фашистская группировка сдалась в плен.

– Февраль у нас второй месяц? – У Гоши в голове что-то заискрило. – И до победы оставалось… чуть больше двух лет.

– Операция контрнаступления называлась «Уран», – продолжал сообщать Эдик.

– Стоп! – закричал Гоша. – Посмотри номер урана в таблице Менделеева.

– Атомный номер – девяносто два, – быстрее интернета сообразила Зара.

– Ребята, что-то многовато двоек в этой истории. Вам не кажется? – Гоша не столько спрашивал, сколько утверждал.

– Ты хочешь сказать, что… – Эдик проснулся окончательно.

– Что мы можем попробовать подобрать пароль, – срывающимся от волнения голосом сказал Гоша. – Давай еще раз. Что там с двойками?

– Двести ступеней от подножия Мамаева кургана, по числу дней битвы… На картах обозначалась как высота сто два… тогда же вышел приказ «Ни шагу назад!» за номером двести двадцать семь… – начал собирать в интернете Эдик, – более двух миллионов солдат…

– И до Берлина две тысячи двести километров по прямой, – включилась Зара.

Гоша вдруг понял, почему Влад так назвал свою программу. Это было не простое хвастовство – дескать, ни один вирус не сможет одолеть его творение. Он сделал это от тоски по Родине, от оглушительного контраста с новой реальностью. В письмах он пыжился, острил, оттачивал остроумие. Но под слоем шуток таилась боль. Все вокруг было чужое. Да, оценили его профессионализм, пригласили на работу, хорошо приняли. Но укоротили Владимира до пижонского Влада, бесконечно спрашивали про медведей, про мороз и водку. Он отшучивался. Политкорректно – в беседах; зло, язвительно – в письмах Оксане. Создавая защиту от вирусов, Влад хотел застолбить свою память о Родине. С ее Мамаевым курганом, с ее славой и величием, с ее морозом и наркомовскими ста граммами. С мужиками, которые сдюжили. С женщинами, которые разделили ношу поровну, обойдясь без феминистских лозунгов. Так появился «Сталинград».

– Двести дней бились, второго февраля выдохнули, а потом еще две тыщи двести километров шли до победы, – сказал Гоша.

– Уверен? – спросил Эдик, понимая идиотизм вопроса. Никто не мог быть ни в чем уверен.

В полной тишине Гоша набрал пароль: 20002022200. Здесь были двести дней сражения, дата окончания битвы и долгие две тысячи двести километров до Берлина.

На несколько секунд у ребят перехватило дыхание, «Сталинград» не спешил сдаваться. Пароль подрагивал на экране, стуча в невидимые двери. И ребята почти физически чувствовали, как там, за дверьми, кто-то придирчиво ворчит, шарит по карманам в поисках очков, долго (господи, как же долго) сверяет цифры, шаркая тапками, идет к дверям и… открывает их.

«Система защиты отключена», – появилась на экране бесстрастная надпись.

В мире иногда случаются чудеса. Особенно если это кому-то очень нужно.

Остальное было делом техники. Всего лишь запустить вирус, пожирающий фотофайлы, и установить время его активации. Задача несложная, чисто техническая.

Гоша с Эдиком как-то обмякли, раздавленные нервной перегрузкой.

– Идите спать, – скомандовала Зара.

В ней опять проснулась глубинная женщина, которая знала, что мужчину нужно беречь для главных дел. Убить мамонта, защитить хижину и зачать ребенка. Женщине достается все остальное: разделать мамонта и приготовить из него еду, навести уют в хижине и вырастить ребенка.

– Какое время установим? – уточнила Зара.

Гоша прикинул завтрашний маршрут, выверяя его по часам. Заложил время на дорогу, на обмен любезностями с Оксаной, на чай с червяками. Потом он торжественно демонстрирует свою работу. И наконец удаляется восвояси, оставив ноутбук в идеальном порядке… В общих чертах все ясно. И он назвал Заре время, на которое нужно поставить будильник для спящего до поры до времени вируса.

Вирус был подобен бомбе с часовым механизмом. Но, в отличие от бомбы, он не убивал, а спасал. Спасал репутацию Влада. Правда, для этого пришлось пожертвовать светлым будущим Оксаны, но Гоше почему-то было ее не жалко.

Зара сосредоточенно застучала по клавишам, но этот звук не мог помешать Гоше и Эдику уснуть. Даже если бы рядом палили из пушек, они бы все равно провалились в сон. В глухой, плотный, всеобъемлющий. На какое-то мгновение между сном и явью Гоша успел подумать, что его мама никогда бы не сдала отца, какие бы письма он ей ни писал. Но эту мысль додумать не удалось. Наползающая темнота подарила ему покой.

Глава 39. Телефонный роман

Эта ночь была бессонной не только для Гоши и его друзей. Не спал и Влад.

Впрочем, он уже давно практиковал бессонные ночи. Между ним и Москвой разница во времени составляла семь часов. Когда в Москве был вечер, у него разгар рабочего дня, не до разговоров. Точнее, не для тех разговоров, которыми он жил последнее время.

Ему нужно было остаться в комнате одному, приглушить свет, устроиться поудобнее в своем правильно обмятом кресле и, набрав номер, сказать такое волнующее:

– Надюш, привет.

Она привыкла, что он звонит по утрам, когда она завтракает, когда начинается новый день. Это было чертовски приятно. С утра начиналась ее новая жизнь. То, что у него в это время глубокая ночь, Надюша в голову не брала. Она вообще не брала туда лишнего.

Их телефонный роман начался несколько месяцев назад. Однажды утром Надежда проснулась с ощущением, что жизнь прекрасна. Без причины, просто так. Она прекрасна по своей сути. И только собственными усилиями люди уродуют эту беззастенчивую красоту жизни. Быть