– Что будешь делать? – Подруга первой прерывает молчание. – С работой?

– Уволюсь в понедельник.

– Куда пойдёшь?

– Куда угодно! – вытираю ладонью слёзы, которые безостановочно стекают по лицу. – Только подальше от Артова.

– Алис, работа ведь хорошая. Может, подумаешь?

Смотрю на Вику в упор, не отрываясь.

– А ты бы смогла так работать? Видеть его каждый день и вспоминать, как этот мужчина прикасался к тебе, целовал, сжимал в своих объятиях, шепча нежности. И как потом обманул, растоптал всё светлое и чистое, что было между вами. Смогла бы?

– Нет. – Вика вздыхает, прижимая меня к себе. – Не смогла бы. И ты не сможешь.

Сидим ещё некоторое время в тишине. Сердцебиение приходит в норму, и мысли понемногу проясняются.

– Тебе пора, уже поздно. – Только сейчас вспоминаю, что у Вики дома маленький ребёнок. – С кем Славка?

– С Ритой, соседкой. Она присмотрит, он с её дочкой играет, часто у них бывает.

– Езжай домой. Хочу побыть одна, – говорю подруге как есть. Сейчас мне нужно немного одиночества, чтобы принять всё, что произошло.

– Телефон включишь?

– Нет. Я дома, если захочешь приехать.

Входная дверь закрывается, и я остаюсь одна в звенящей тишине квартиры.

Падаю на кровать, зарываясь в подушки. Неосознанно вдыхаю запах, пропитавший мою спальню и меня саму – Марк. Кажется, этот мужчина оставил свой след в каждом уголке моей квартиры и моей жизни.

Потребуется много времени, чтобы вытравить Артова из своих мыслей и своего разбитого сердца.

Артов

Стою с телефоном в руках, прокручивая каждое слово, сказанное сейчас Алисой: полный бред, разметавшийся хаосом в мыслях.

Это не просто женская истерика – она рыдала взахлёб, разговаривая со мной, еле сдерживая эмоции. Алисе на самом деле больно – всё правда, она не играет. То, что она увидела, выбило почву у неё из-под ног, не могла сдерживаться, обвиняя меня во всех смертных грехах.

В памяти всплывают обрывки фраз, сказанных Алисой: Никольская, новоселье у брата, фото…

Какое фото? Мы не фотографировались, даже никто не предлагал, хотя, я в курсе маниакальной зависимости Евангелины выкладывать в интернете каждый свой шаг.

Я не любитель соцсетей, считаю, что это бесполезная трата времени и бессмысленное занятие. Но Алиска тоже иногда просматривает то, что происходит у других, смотрит новости и последние анонсы.

Но вряд ли Алиса следила бы за жизнью Евы – ей неинтересно, она не из этой истории. Значит, кто-то из девочек. Надя, Вика? А может, и та, и другая. Никольская права – половина компании отслеживает её в соцсетях ещё со времён, когда мы были вместе.

Набираю номер Алисы снова и снова, без остановки – телефон выключен. Не будет разговаривать, не желает слушать: то, что она увидела, не может быть исправлено лишь словами, недостаточно моих оправданий.

Знать бы, что она увидела. Что заставило Алису наговорить такое количество глупостей? И узнать я могу только у одного человека. Предполагаю, этот самый человек принимал непосредственное участие в инсценировке воссоединения с Никольской.

Влетаю в ресторан, где за длинным столом восседает множество приглашённых на день рождения отца.

– Надо срочно поговорить, – останавливаюсь около девушки Павла.

– Ой, мы танцевать идём, – машет руками захмелевшая Полина, – давай позже.

– Сейчас, я сказал. – Мой рычащий бас разлетается по залу, заставляя дёрнуться девушку и половину присутствующих на празднике. Гости перестают есть, замирая над тарелками.

– Маркуша, что случилось? – Ко мне подскакивает мама, безошибочно определяя по зловещему рыку, что старший сын в бешенстве.

– Потом, мам, – отмахиваюсь, даже не поворачиваясь в её сторону.

Всё потом. Сейчас главное понять, что увидела Алиса, и смогу ли я реабилитироваться перед любимой женщиной.

– Марк, я не понимаю… – мямлит Полина, сжимаясь в комок.

– Сейчас поймёшь! – хватаю девушку за запястье, рывком поднимая со стула.

Подталкиваю к выходу, в маленький зал, где тихо и можно поговорить. Десять минут назад именно там я разговаривал с Алисой.

– Марк, что ты себе позволяешь? – следом влетает Паша, спешит, как рыцарь, на помощь своей женщине.

Бросаю взгляд на брата, и он даже шаг назад делает. Не знаю, что сейчас читает в моих глазах, но ничего доброго в них нет и не будет, пока Полина мне всё не расскажет. Жизненно необходимо понять, что произошло и главное – как всё исправить.

– Что вы с Никольской сделали в среду? – наклоняюсь над Полиной, сжавшейся на диване передо мной.

Моя ярость вот-вот выйдет из-под контроля, чем дольше Полина будет играть в недотрогу, чем больше выльется моего гнева на всех после.

– Не понимаю… – шепчет.

Понимает. Всё понимает. По взгляду читаю – она знает, о чём я спрашиваю. Постарается соскочить с темы, обелить подругу и себя вместе с ней.

– Понимаешь. Фотография, которую выложила Евангелина или ты. Показывай.

Полина мнётся, посматривает на Павла в поисках защиты. Но брат не поможет, не сейчас, потому что видит – я на грани, а таким бываю только в том случае, если произошло что-то действительно из ряда вон выходящее.

– Показывай! – повышаю голос, опускаясь ещё ниже над девушкой, размазываю своей злостью.

Полина достаёт телефон, пролистывая ленту в поисках нужной информации. Вручает мне.

Твою мать! Что б тебя…

Осознаю реакцию Алисы в полной мере, понимаю, что её сорвало, почему сказала всё то, что услышал в разговоре.

Рассматриваю фото, вспоминая, что сделано оно пару лет назад на каком-то банкете. Мы тогда с Никольской сошлись в сотый раз, снова погрузившись в романтичный период со множеством букетов и дорогих подарков.

Но Никольская сделала всё, чтобы каждый, кто просмотрит фотографию, решил, что сделана она именно в среду на новоселье у Паши, даже дату поставила и подпись раздирающе-философская прилагается.

– Кто инициатор идеи? – перевожу взгляд на девушку брата. – Кто?

– Ева, – мямлит Полина. – Я лишь поддержала подругу…

– Откуда Никольская узнала об Алисе? Нет, она, конечно, Алису видела, когда заявилась ко мне в офис, но как её зовут, точно не знала.

– Ты был со своей секретаршей на семейном ужине у родителей. Я лишь поделилась с Евой впечатлениями о твоей помощнице.

– И? Просвети меня, что именно ты сказала.

– Ну… Простушка, ничего примечательного, яркие красные губы – единственный выделяющийся элемент, наверное, потому что больше нечем привлечь мужчину…