— Что ты предлагаешь?

— Дай им нож. Один на всех. Этого хватит, чтобы найти пропитание.

— Согласен, – он усмехнулся как-то недобро. – И недостаточно, чтобы вернуться нас убивать.

Задал мальчишкам несколько вопросов на незнакомом Дженне языке, выслушал сбивчивые ответы. Она внимательно рассматривала иштырцев. У одного были светлые волосы и серые глаза. Остальные – кудрявые, очень смуглые, тонкокостные.

— Этот – не иштырец, – указала она Баяру. – Похож на рюса.

— Бывает. Сын рабыни или похищенный в детстве ребенок. Но он пришел в земли кохтэ с оружием.

— И все же… – у Женьки вдруг отчаянно зачесался затылок. – Он другой. Осмотри его. Мало ли…

Баяр внимательно взглянул на жену. Он уже привык, что она видит чуть больше простых людей, чувствует по-другому. Чует опасность, вызывает огонь. Одни только огненные всполохи чего стоили – он, конечно, сразу понял, чьих рук это дело. Не удивился бы, если бы и грозу призвала она, но скорее – очень удачное для него совпадение. И если Дженна просит обратить внимание на одного из пленников, ему вовсе не сложно ее послушать.

Повинуясь жесту командира, сероглазого мальчика оттащили в сторону и раздели догола – кажется, люди Баяра мечтали найти еще одну девочку. Увы, чуда не случилось. Самый настоящий мальчик: худой – ребра наружу торчат, белокожий, с большим родимым пятном под лопаткой и шрамом от ожога на правой ноге. В левом ухе – серьга с голубым камнем. На бледном от страха лице веснушки.

— И что скажешь, жена?

— Возьмем его себе?

— Зачем? Чтобы он ночью нас зарезал? Или поджог твой шатер?

— Я… не знаю. Где-то есть земля, где живут такие, как он? Вдруг его кто-то ищет?

Баяр глубоко вздохнул… и вовремя себя остановил. Она права. Иштырцы никогда не забирали к себе детей. Никогда. А если рабыня рожала ребенка – мальчиков убивали сразу. Девочек оставляли. Даже если кто-то и пожалел своего сына – все равно никогда бы не взяли его в войско. Значит, не простой мальчишка.

В случайности третий сын хана давно не верил, а вот в направляющую руку Великих Предков – очень даже. Он уже получил от них даже не один подарок: сначала – жену, равной которой нет и не найти, потом – свой народ. Теперь вот на его пути появился этот необычный мальчишка.

А парень вдруг зашипел как змея и плюнул в сторону кохтэ.

Баяр спокойно подошел к нему вплотную и ударил по губам – как когда-то Женьку.

Сказал ему на иштырском, который, разумеется, понимал:

— Еще одно слово в сторону моей жены – и тебе вырвут язык, раб. Сейчас ты жив только благодаря ей. Она из рюсов, и думает, что ты – ее соотечественник. Остальных – убьют сейчас возле реки. Принесут в жертву предкам.

Мальчишка побледнел еще больше и закричал:

— Меня убейте тоже! Лучше умереть воином, чем жить рабом!

— Слишком просто для тебя. Поедешь с нами.

— Я умру сам.

Дженна поглядела на его лицо, вздохнула и сказала Баяру:

— Спроси, чей он сын?

Спросил и получил ответ невозможный, немыслимый просто: сын кагана, то есть иштырского хана. Вот этот – светлоглазый и белокожий? Смешно. А мать кто?

Матери парень не знал, таких вот сынов у кагана было много и от разных женщин.

Все больше Баяр убеждался, что Дженна права. Мальчишку нужно брать с собой, пригодится когда-нибудь.

Короткий кивок головы – и отчаянно сопротивляющегося “каганенка” связывают, опутывают веревками буквально как колбасу и довольно бережно укладывают на землю отдыхать. Рот ему тоже затыкают. Остальных мальчишек уводят – отведут за реку, где начинаются “ничьи” земли, да и отпустят. Видя лукавые ухмылки на лицах своих ребят, Баяр не сомневается, что запугают иштырцев до дрожи в коленках. Наговорят всякого: что их приятеля будут долго и мучительно пытать, а может – кастрируют и сделают вечным рабом – самая страшная участь для мужчины.

Каких только слухов не ходило о Баяре среди врагов: его почти даже заслуженно считали изувером, злодеем и убийцей. А еще – демоном. И все благодаря таким вот помилованным.

А на самом деле убивать мальчишек, едва научившихся держать в руках оружие, ему было стыдно. Ну какие из них воины? Борода и усы еще не растут, голос ломается. Дети совсем. Да, он знал, что из волчат вырастают волки, а из жеребят – кони. Вот только кони эти навсегда запомнят и пережитый ужас, и твердую руку врага и научатся бояться его. Да еще своим соплеменникам нарассказывают всякого: и что видели, и что не видели, да со страху им почудилось.

А место иштырцы выбрали великолепное для засады. Река местами с крутым каменистым берегом, местами с оврагами, да и вообще – низина: издалека и шатры не увидишь. Рядом рощица, кусты ивовые. И берег противоположный как на ладони. Большой стан тут не разместить, зато сотни две-три – прекрасно уместятся. А стадо овец да коз зимой можно в овраге от ветра укрыть. Пожалуй, и ехать никуда не нужно больше, здесь и останутся.

Десятники, уже оглядевшиеся и упомянутых коз и овец нашедшие в том самом овраге, охотно с ним согласились.

Солнце припекало вовсю, и только пар, шедший от земли, да лужи, да остатки вытоптанной травы, превратившиеся уже в грязевую кашу, напоминали о пролетевшей над степью грозе. В каменистом обрыве у реки и в овраге найдена была иштырская добыча: несколько аккуратно сложенных шатров, тюки с одеждой и тканями, посуда – причем не только кохтская, а вполне себе и угурская, немало мешков с овсом, рисом и сушеным горохом, из которого угуры варили прекрасную похлебку. На какое-то время им хватит точно, а дальше… Были еще маленькие угурские лошадки, кудрявые и коротконогие, почти такие же чудесные, как и у кохтэ. Лошади – это важно, прекрасно и замечательно. Лошадей своих кохтэ обожали. Каждый воин (во всяком случае в сотне Баяра) своего четвероногого друга старался выбрать еще жеребенком, растил и дрессировал сам, прекрасно понимая, что от этого зависит его жизнь. Особенно хорош в деле воспитания коней был Наран, лошади его отчего-то любили, он мог уболтать самого строптивого жеребенка.

Нарана вообще любили и звери, и люди. Только сестра Баяра его не любила, что очень не нравилось молодому военачальнику.

Тела убитых врагов оттащили далеко в сторону и предали огню, десятки Бата и Есугая (как наименее пострадавшие) отправились за женщинами, а остальные споро устанавливали найденные шатры и потрошили тюки с тканями. Что делать с добычей, предстояло решить Баяру, и впору было хвататься за голову: он совершенно не представлял, как все это добро делить. Обернулся на Дженну, которая зачем-то помогла пленному мальчишке сесть, вынула у него изо рта кляп и поднесла к губам чашку с водой, усмехнулся. Женщины – у них есть право и на милосердие, и на сострадание. Все же они дают жизнь, а не отнимают ее, и этим так разительно отличаются от мужчин!

И Дженна – женщина, даже если ей так хотелось быть мужчиной.