Я планировал использовать опыт Наполеона, который ещё и не догадывается о том, что у него есть тот самый «опыт». Французский император был не только великим полководцем, он был гроссмейстером манёвров и логистики… Пока не пришёл на просторы Российской империи.

Так вот, я собирался послать в Белокуракино чертежи большой повозки, ну, или фургона, который должен двигаться посредством двух волов и быть наполненным всем необходимым для кормления роты солдат в течении минимум недели. Вот такие фургоны и нужно гнать на Кавказ, где их купит Суворов. Обязательно купит. С кем бы я не разговаривал, все утверждают, что в этом времени немалую долю снабжения армии собирают в местах боёв. Для этого есть полковая казна, дивизионная, армейская. Ну, и разного рода маркитанты снуют вокруг армий. Или у местных крестьян закупается провизия.

Так что деньги будут и от того, что Суворов не замедлит со взятием и частичным ограблением городов, а вот прокормиться всё равно окажется нелегко. И тут… Военторг с фургонами — самое то и к месту. Взял, зарезал вола, приготовил кашу из круп, что везлись в фургоне, все сыты, все довольны, а фургон запрягается лошадьми и отправляется на условную базу в Моздок. И не пустой, а с товаром.

— Я отправлю в твоё поместье Авсея. Он молод, но потому и взял к себе, что учится быстро, уже разумение имеет, что к чему, и даже чертил завод сахарный с нарезкой свёклы, печами для выпаривания сока и окрашивания известью, — хвалился Тарасов.

— Я же говорил, чтобы про такой способ добычи сахара молчали! — вдруг взъярился я.

— Авсей, он свой и клятву давал. Парень порывался с тобой встретиться. Говорил, что сахар у него вышел, вот только долго его производить и сложно, — говорил Николай, не отреагировав на мой эмоциональный всплеск.

Сахар… Рановато, как мне кажется. Нужно бы сперва вывести действительно сахарную свёклу. Но если получается производить, то это хорошо. Учитывая международную обстановку, тростниковый сахар с Карибского моря и Мексиканского залива уже сильно подорожал и продолжит это делать в ближайшие годы. А ещё сахар можно продавать в Китае, задорого. Так что пусть экспериментирует, а я всё же пообщаюсь с Кулибиным и уверен, изобретатель поможет и в этом.

— Николай, скажи, как ты исполнил то, о чём я тебя просил? Как удалось уговорить корчмарей? — спрашивал я.

— Так обошёл их, да предложил. Сказал, что постой в Петербурге для них будет бесплатным, а после и дельное предложение поступит. Тут у многих имеются дела в столице. Кому за селёдкой ехать, иным за английским фарфором или ещё за чем. А так и постой бесплатный и ещё покормят, — Тарасов усмехнулся.

Действительно, на халяву и уксус сладкий. Пусть едут. Через три месяца я планирую открывать первое своё заведение общепита. Уже будут подготовлены повара, заготовлены продукты. Андриян Дмитриевич Захаров, тот самый, брат химика Якова Дмитриевича, уже перестроил здание постоялого двора, что я выкупил ещё в прошлом году. Пока ремонт поверхностный, но уже есть проект отличного здания элитного ресторана, к строительству которого Андриан приступит сразу же, как только у меня появятся деньги для начала строительства.

Так вот, я решил устроить презентацию для всех хозяев трактиров, до которых только смогу дотянуться. Вот и московских привлекаем. Условия просты: обучение их поваров в нашей школе, либо уже направление готовых специалистов, наши поставки продуктов, консультации по правилам подачи блюд и работы половых. Ну, а за всё это я потребую лишь двадцать процентов от прибыли.

Понятно, что многие не захотят работать на таких, казалось бы, грабительских условиях. Сейчас не станут. А вот когда увидят успех тех предприятий, которые будут со мной сотрудничать, согласятся на франшизу. Тем более, что многих предпринимателей в сфере общепита будут преследовать неприятности разного толка.

По средним подсчётам, только за моё участие в десяти процентах питейных заведений Петербурга и Москвы я получу более ста тысяч рублей в год. И эта сумма будет расти. Ну, а сто тысяч — это два, или около того, фрегата, пусть и без пушек. Всё равно оцениваю успех кораблями, не уйти мне от этого. Море зовёт!

Глава 13

Глава 13

Имение Надеждово

12 июня 1796 год

Я не знаю, по какому принципу его величеством было определено, что именно мне даровать, но имение находилось в шикарном месте. Тут было всё хорошо: река Северный Донец, вполне полноводная и с немалым количеством ручьёв и заводей; рыба водится, так говорят; лес имеется смешанный с некоторым преобладанием лиственных деревьев. Именно так, тут, у меня в поместье, был лес. Буквально чуть южнее и всё, там либо очень редкая на растительность лесостепь или вовсе начинаются степные просторы.

И это не основное, а земля — вот главное богатство. Чернозём жирный, основательный. И то, что тут уже было более пятисот крестьян, говорило о том, что часть земли разработана. Часть, это потому, что леса немало, заливные луга, ну, и целины хватало. Работай, развивайся! Всё для этого есть. Всё, если бы не люди, начальствующие в поместье, пока хозяин не появился.

— Свинья! — кричал я на немецком языке, который знал чуть хуже, чем французский, но изъяснялся прилично. — Ты сколько же денег украл?

— Господин Сперанский, я у вас ничего не крал, — пытался сопротивляться Шницель. — Всё вложено в имение.

Ну, это я так его сразу Шницелем обозвал, а так управляющего звали Густав Штицель. На самом деле это был швед, который переехал в Россию ещё с родителями в начале правления Екатерины Великой, когда заработала специальная программа для немцев-переселенцев. Управляющий свободно разговаривал на русском языке, который стал уже родным, но мне не хотелось, чтобы ещё кто-то слышал от меня подлые ругательства.

Хотя, многие прекрасно понимали, что происходит. Их всесильного приказчика, который возомнил себя пупом Земли, лупасит хозяин. Наверное, сейчас по всем крестьянским семьям разойдётся новость о неадекватном помещике, который кроме как силой, решать проблемы не может.

Ничего, Серафим Хилый должен рассказать обо мне, когда признает в своём постояльце барина. И этот рукастый и небедный крестьянин, который, как оказалось, тайком брал на постой некоторых странников, спешащих в Белгород или Волчанск, знает, что я и дрова поколоть рад, ну, и побегать, брёвна потягать, даже на земельке соху потягать за радость. А ещё за постой в три дня заплатил немыслимые деньги — рубль серебром.