— Да, перед этим два дня ломило. — подтверждаю ее догадку.

— На аппендицит похоже, — поворачивается она к сидящему рядом с нами на стуле конвоиру.

— Да это ерунда! — отмахивается от нее он.

— Угу. Если болит, то дело дрянь. Перитонит разовьется, и спасти не успеем.

— И чего делать? — хмурится конвойный еще больше.

— Вырезать… — пожимает она плечами.

— Ты сможешь?

— Нет, конечно! — фыркает Наташа, — Это тебе не бровь рассеченную зашить, и не гипс на перелом наложить. Это — целая операция. А если осложнение? Кровь придется перелить, или воспаление какое! Нет! — распаляется она от своих слов все больше, — я звоню в областной центр, пусть вышлют машину скорой помощи. Его спасать надо. И глаза мне его не нравятся. Печень не шалит у тебя? — а это уже ко мне оборачивается.

Я жму плечами. Там уже не поймешь, где болит.

— А без этого точно никак?

— Ты дурак что ли? — Наташа поворачивается обратно ко мне. — Ты ложись пока, сюда на кушетку. Если боль усилится, скажешь.

Она тянется к телефону.

Я опускаюсь на продавленную койку, заправленную белой казённой простыней. Прикрываю глаза. Мысленно благодарю небеса, что умею производить нужное впечатление на женщин. Иначе любая ерунда типа аппендицита на зоне может оказаться смертельной.

Дальше все мелькает словно в кадрах дурного кино. За мною приезжает скорая. От боли темнеет в глазах, идти не могу — ноги подкашивает.

— На носилки его! — слышу визг Наташи сквозь пелену.

Конвоиры недовольно сплевывают, тихо матерятся, но перекладывают меня на каталку. Я прикрываю глаза и это мое последнее воспоминание о зоне.

* * *

— Артем! Арте-ём… — зовет мое имя ее нежный голос, — ну приходи же в себя, милый!

Не могу понять, где я, не могу разлепить глаз, кажется, что их порежет от света. Меня тошнит и очень хочется пить, но ее голос волнует. Она рядом. Как она может быть рядом? Они сейчас далеко, в солнечном средиземноморье, на острове, где тепло круглый год, море, солнце и фрукты. Мои девочки этого заслужили. И я присоединюсь к ним, когда мой срок кончится. Я выживу на этой гребаной зоне! И не сдохну от перитонита! Только не от него, ведь это же смешно! И не по-мужски!

— Мамочка, он улыбается! — восклицает рядом голос девочки.

Вероника?! За четыре года шепелявить она перестала, и сильно выросла. Я каждый день жалею и корю себя за то, что не провел его рядом со своим ребенком. Не вижу, как она растет и взрослеет. Не был с ней, когда она пошла в первый класс, и когда закончила его, тоже не был…

— Раз улыбается, — поясняет Лианин голос, — значит скоро придет в себя. — Ну же, Артем! Мы заждались тебя.

Наверно, я еще не отошел от наркоза, вот и мерещится то, о чем мечтаю больше всего на свете. Они были у меня с месяц назад, не пропускают ни одного свидания, которое мне разрешено раз в сезон. Специально прилетают, чтобы несколько часов повидаться, поговорить, передать мне что-то с солнечного средиземноморья…

Чья-то маленькая ладошка нежно гладит меня по щеке, а потом личико нагибается ко мне и целует туда же. Пробую пошевелить рукой. Ее тут же накрывает бархатная прохладная ладонь.

— Артем, любимый наш папочка, ты нам так нужен! Возвращайся поскорее…

Наконец мне удается раскрыть глаза. Лиана и Вероника рядом. Хлопают в ладоши, улыбаются. Я пытаюсь вздохнуть, но лишь морщусь от боли.

— Тебе больно, милый?

А мне разве до боли сейча?. Удивленно смотрю на своих девчонок и глазам поверить не могу.

— Как вы тут оказались?

Они загадочно улыбаются, словно задумали что-то.

— Не мы, Артем, а ты! Тебе будет интереснее узнать, как ты тут оказался!

— А я разве… а где я?

— С нами, там, где и должен быть.

Лиана говорит загадками. Я осматриваю далеко необычную серую муниципальную нищенскую палату для зека, а современную комфортабельную комнату. Помещение просторное, набитое дорогой техникой и оборудованием. Огромное светлое окно раскрыто и оттуда… я ушам своим не верю, но кроме шума улицы, пения птиц и гудения автомобилей доносится… шуршание волн! Я даже головой трясу от наваждения, но шум прибоя лишь усиливается.

— Где я, Лиан?! В раю?

— Я тебе дам в раю! — грозится мне смеясь, Лиана, — Полянский, ты обалдел?! Мы тебя четыре года зачем ждали?! Чтобы ты от нас в рай усвистел? Не получится!

— Ну нет, малышки, я ото всюду вернусь, лишь бы с вами быть подольше!

— Вот, а кроме шуток, Артем, — становится серьезной Лиана, — все закончилось.

— Что закончилось?

— Все ужасы, проблемы, расставания.

— Ты хочешь сказать, что я пролежал в коме два года и меня выпустили из тюрьмы?!

Лиана на это лишь громко смеется и оборачивается к Веронике:

— Похоже, твой папа сериалов пересмотрел… Артем, я хочу сказать лишь то, что Грону удалось амнистировать тебя по состоянию здоровья. Вернее не так. Не совсем амнистировать. Тебе удалось выбить условное досрочное, на два оставшихся года, как мы и хотели с самого начала.

— Но как вам это удалось?

— Нам помог твой перитонит. Очень во-время он у тебя развился, как бы цинично это не звучало. Во время операции возникли трудности. У тебя проблемы с печенью, Артем. И требуется срочное лечение.

— Серьезные проблемы? — не то, чтобы я напуган, но на тот свет, от своих девочек я пока не собираюсь.

— Решаемые, — обтекаемо отвечает на это любимая. — Лечиться ты будешь тут, по месту жительства.

— То есть на Сардинии? — ошалело спрашиваю я.

— Именно, милый. Мне удалось вывести тебя в срочном порядке и госпитализировать сюда.

— То есть ты хочешь сказать, что больше я в Сибирь на зону не вернусь?!

— Никогда милый! — подтверждает моя спасительница.

— Никогда мы больше не вернемся туда, а тут, никому дела до нас нет! Никто про нас ничего не знает, и это чудесно!

Я настолько счастлив, что кажется сейчас просто лопну. Не смогу пережить его, ведь не заслужил! Я обнимаю их, хрупких, но таких сильных и отважных маленьких женщин. Больше никогда не брошу их, не обижу, не оставлю. Отдам за них последнюю каплю крови! И пусть наша любовь получилась с привкусом соли вначале, но теперь я гарантирую, что все у моих девочек будет хорошо!

Конец