магам того и надо. Они выполнили, а что там и как потом будет… ведьмы, конечно стремятся к тому, чтобы сделать зло побольше.

— И теперь? — нахмурился феран.

— Я сняла заговор, — ответила она. — Только ей станет тяжело с ними. Потому что стыдно, потому что заговор влияет и на того, кто его заказал. Злой заговор, в смысле. Несправедливый.

Рэтар подошёл к ведьме, обнял её.

— Ты чего? — спросила она, уткнувшись ему в грудь.

— Устала?

Женщина с неохотой кивнула.

— Немного.

— Пойдём спать, — с этими словами Рэтар поднял Хэлу на руки, и несмотря на её слабый протест понёс в сторону оплота.

Ему всегда было странным то, что ведьма сопротивляется, когда он берёт её на руки. Он чувствовал, что Хэла была рада этому, знал уже вот это смущённое выражение лица, когда она боится стеснить, боится, по какой-то только одной ей ведомой причине, быть неудобной, обременяющей. Но взгляд искрился, она была переполнена восторгом в эти моменты, и Рэтар носил её на руках — он бы вообще не разрешил ей ходить…

— Хэла? Объясни мне, — шепнул феран, когда устроил на своей руке и пошёл в сторону оплота.

— Что? — тихо спросила она.

— Объясни, что тебя так сильно смущает в том, что я сейчас делаю?

— Потому что я могу ходить сама, — упрямо повторила ведьма свой обычный ответ.

— Нет, — Рэтар остановился и хотел бы заглянуть ей в глаза, но её руки обнимали его шею и ведьма смотрела назад, устроив голову на его плече. — Это я уже много раз слышал и знаю, что ты можешь ходить сама, но…

— Потому что это меня смущает, — перебила она мужчину, — выводит из равновесия, я готова разрыдаться, а я ненавижу рыдать, и я чувствую себя, как ребёнок.

— Что плохого в том, чтобы чувствовать себя ребёнком, — поинтересовался он, — или рыдать?

— Тебе нравятся женские слёзы? — пошутила Хэла, потому что в очередной раз решила отгородиться от него.

— Нет. Если это слёзы горя. Но когда они радостные, — он пожал плечами. — Или ты хочешь сейчас рыдать от горя?

— Нет, — качнула головой ведьма и уткнулась его в шею. — Потому что я тяжёлая.

Это было смешно. Потому что он не чувствовал её веса. Точнее она была совершенно не тяжёлой для него, его рук и его тела.

— Боги, Хэла, — отозвался Рэтар. — Правда? Ты лёгкая. Я могу унести без проблем ещё трёх таких как ты.

— Ещё три Хэлы? — кажется улыбнулась ведьма. — Это будет слишком для тебя, достопочтенный феран.

— Да, потому что мне нужна только одна конкретная. Вот эта, — он погладил её по спине свободной рукой.

Хэла фыркнула ему что-то в шею, потом поцеловала и он почувствовал, что из её глаз полились-таки слёзы. Она не рыдала, она была спокойна, просто слёзы лились из глаз и она уткнулась в свой рукав.

Пока феран донёс её до башни оплота, где был портал, помещения отдыха командиров и рабочая комната Войра, с обычной простой кроватью у стены, ведьма уснула. Стараясь не замечать странные, полные недоумения, взгляды воинов, он отнёс ведьму в кабинет Войра и устроил на кровати, аккуратно укутав в плащ. Уже когда хотел отойти Хэла вцепилась в его рукав.

— А ты где будешь спать? — спросила она сонно.

— Лягу здесь, на полу, — улыбнулся феран, поцеловав её в висок.

— Нет, — заупрямилась ведьма и даже сделала невнятную попытку встать, — давай я, а ты…

— Хэла, спи, несносное создание, — тихо рассмеялся Рэтар и обнял её.

Она ответила что-то неразборчивое, но сопротивляться сну у неё уже не было сил.

А феран, взяв у воинов походный трин, устроился на полу.

И сон не шёл. Раздражала ситуация с эйолом. Почему Роар не сказал про верховного? Почему эйол Зарны не сказал, а ведь, если верховный был в Трите, то и в Зарне тоже был? Что опять нужно ферану Эйорна? Откуда бы у них появились средства на выкуп у Изарии белой ведьмы? И всё это во в этом непрекращающемся безумии холода, нападений, постоянной угрозы. Рэтара топили. Топили намеренно и планомерно. И он пока не знал, что с этим делать. Но он не будет сидеть и ждать, пока его утопят.

Глава 7

Эйол Адиры стоял возле скамьи и кажется хотел провалиться на месте.

Рэтар с Хэлой были на проповеди. Ведьма была в плаще корты службы, который феран взял в рабочей комнате Войра, а на самом феране была куртка тана, потому что идти в цветах ферана было опрометчиво. Голову он покрыл капюшоном своей рубахи и порадовался, что вчера надел на себя простую чёрного цвета, а не как обычно цвета ранры.

Они зашли в серый дом последними, сели в тень, чтобы их не было заметно, по крайней мере эйолу. Впрочем, люди не обратили на них внимание.

Эйол говорил грудным, громогласным голосом о спасении души, о том, что надо быть смиренными перед лицом единого бога, что он всегда смотрит на нас и осуждает пороки, осуждает наши низменные порывы и много ещё чего.

Вроде ничего особенного, но всё шло по немногу куда-то в нехорошую сторону. Феран слушал и хмурился, а Хэла кажется была готова выцарапать эйолу глаза. Она беспокойно ёрзала, закатывала глаза и даже неслышно фыркала. Её отношение к служителям веры было видимо таким и в её мире. Но сила ведьмы тоже должна была сейчас изводить её, делать неприятным нахождение в сером доме.

— Серым туда нельзя, разве нет? — спросила она, когда они стояли в проулке селения и ждали того момента, когда смогут зайти не замеченными. — А ведьмам тем более?

— Я тебе разрешаю, — ответил ей Рэтар. — На основании того, что ведьма моё оружие, моя защита, ты можешь находиться со мной, где угодно.

— Как удобненько устроился, — буркнула она, чем вызвала у него кривую ухмылку.

Рэтар не ошибся в своих сомнениях — после того, как эйол призвал всех к тому, что истина только в верхнем боге, который отрёкся от своего имени, чтобы быть в душах и мыслях каждого из нас, он стал приводить примеры непослушания, неприятия бога, а с тем и немедленного наказания за попрание веры, насмехание над могуществом высшего создания.

Конечно, он сказал о семье Тайон, той самой, в которой погиб отец и в которой эйол выпорол старшего мальчишку. Ещё эйол вспомнил Войра и его семью.

Нет, имени тана Рэтара служитель не называл, потому как Войр носил имя побочного дома Горан, а ругать открыто правящий дом было преступлением, но было понятно о ком