ли дело они! И флот подсократили, и все многие миллионы германских солдат удерживают только на своих плечах. При этом совершенно умолчав про Австро-Венгрию. Естественно, делая последнее исключительно в свою пользу, поскольку именно там сейчас решалась судьба текущей войны и всего будущего мироустройства. Причем без их непосредственного участия!

Первое в истории и при этом сразу массовое применение танков оказало на солдат двуединой монархии столь сокрушительное воздействие, что всего за две недели боев были прорваны четыре глубоко эшелонированные линии обороны, а русские войска откинули противника на 125 километров вглубь его территории, овладев городом Острава. В этих сражениях вновь была полностью истреблена 4-я армия Австро-Венгрии, наполовину разбита 5-я и лишилась одного из трех своих армейских корпусов 1-я, остатки которой удалось спасти, лишь уведя ее на север, за реку Одра, разрушив за собой все мосты и переправы. Свыше полумиллиона солдат и офицеров противника оказались убиты, ранены или взяты в плен ценой потери 302 танков и гибели 15 тысяч бойцов Российской Императорской Армии. Соотношение потерь — невиданное прежде.

Учитывая, что из девяти сформированных армий три сражались против итальянцев, а две стерегли границы Венгрии, как от российских войск на северо-востоке, так и от вполне вероятного вторжения сербов с румынами на юго-востоке, войска находящиеся под командованием Брусилова умудрились уничтожить половину тех сил, что вообще могли быть брошены на этот фронт. Всего за полмесяца! Правда следующие 125 километров дались им уже за месяц и потери выросли втрое, а танки вовсе закончились, как по причине поражения артиллерией противника, так и в силу износа несовершенных механизмов, ресурса которых едва хватило на 250-тикилометровый рывок.

Но это было уже не важно. Почувствовав явную слабину соседа, наконец, не выдержали долго и упорно искушаемые союзниками Сербия, Румыния и Черногория. Имея на троих в общей сложности 850 тысяч штыков и сабель, а также свыше 2500 орудий полевой и горной артиллерии, они смогли намертво приковать к себе 2-ю и 6-ю армии двуединой монархии, тогда как войска Юго-Западного фронта закончили перемалывать остатки 5-ой и 7-ой армий, заняв город Брюнн. Так три короля балканских монархий дождались-таки момента своего неминуемого триумфа и въехали в рай на горбу Российской империи.

Пусть даже впоследствии румынские войска потерпели сокрушительное поражение от вчетверо уступавших им в силах австрийцев, а сербы лишились половины своих войск, их вклад в победу, внесенный в самый ответственный момент, оказался действительно решающим. Уже к середине июля 1918 года укрепления Вены оказалась под обстрелом тяжелой артиллерии российской армии и ее падение не смогли предотвратить даже срочно сформированная из ополченцев 12-я армия, а также вырванный Германией от себя с мясом и кровью армейский корпус, доставленный с Западного фронта. Семисоттысячная армия Брусилова смела их сопротивление за три недели кровавейших боев, после чего Австро-Венгрия прекратила свое существование, как единое государство.

Видя всю тщетность дальнейшего сопротивления, парламент Венгрии проголосовал за разрыв унии с Австрией и объявил о независимости страны, дабы уберечь свои территории с городами и народ от разграбления. Война и так давалась слишком тяжело, отчего кое-где уже ощущалась острая нехватка продовольствия. Уже вскоре то же самое попытались провернуть чехи, но в Прагу были введены остатки 1-ой армии и две германских дивизии, так что у них подобный фокус не получился. Тем не менее, желающих продолжать сражаться за будущее немецкого народа набралось во всех прочих армиях ушедшей в небытие Австро-Венгрии не более полусотни тысяч человек, тогда как все прочие поспешили поскорее сдаться в плен, либо просто дезертировать, отправившись по домам.

Вот так «три короля» на Балтике и три короля на Балканах, вроде поучаствовав в войне, но по факту не добившись каких-либо сообразных их силам и масштабам успехов, определили неминуемое поражение Германии. Но вклад, что первых, что вторых, в Париже, Лондоне и Риме постарались максимально не заметить. Ведь для них временно оказаться слепцами было очень удобно на фоне собственных сплошных поражений там, где не было поддержки русских солдат и кораблей. Потому и негодовал Иван Иванович, прекрасно представляя себе, сколь быстро союзнички постараются замылить вклад в общую победу его страны, его народа вообще и Балтийского флота в частности.

— И что вы предлагаете? Организовать поход всего Балтийского флота на Киль, чтобы немцы явились на бой наверняка? — вопросительно приподнял правую бровь Протопопов. Он тоже в некотором роде был возмущен, но уже словами своего собеседника.

— Нет, конечно, — только и смог что устало махнуть рукой в ответ барон Иванов. — Время сражений для наших линкоров прошло, — совсем сбил с толка он Николая Николаевича. — Теперь они обязаны играть роль не столько грандиозных боевых машин, сколько немалого политического актива страны. Отныне мы обязаны беречь их, как зеницу ока, и ни в коем случае не выпускать туда, где видится возможным напороться на мину или торпеду. Более того! Я бы вовсе выгрузил с них боезапас, чтобы никто из этих стальных гигантов не взлетел на воздух прямо на рейде родного порта от «случайной» детонации боекомплекта, — показал он пальцами кавычки и выделил слово «случайно» интонацией, дабы дать старому другу и соратнику понять, насколько он сам верит в подобные случайности. — С этого дня не столько немцы, сколько те же британцы, будут кровно заинтересованы в максимально возможном сокращении поголовья наших дредноутов. С германским-то флотом они, считай, уже расправились. Пусть не снарядом и торпедой, а перьевой ручкой, только-только подготавливаемой к фиксации на бумаге условий капитуляции Германской империи. Одним росчерком этого самого пера они отправят все немецкие корабли в небытие. Если, конечно, прежде немцы сами не уничтожат свою же гордость, пустив их на дно, как это было в истории моего мира. Причем сейчас, пожив в ваших реалиях столько лет, я почему-то совершенно не сомневаюсь, что затопление немецкими моряками своего флота в Скапа-Флоу[26] было ничем иным, как результатом проведения британцами блестящей операции по дезинформации противника. Ведь что тогда, по сути, произошло? Дорогущие корабли, которыми виделось возможным отдать значимую часть назначенных Германии репараций, исчезли в один день. Мало того, что немцы сами потеряли на этом деле сотни миллионов золотых марок, так еще союзники Великобритании не смогли получить себе действительно великолепные корабли, способные на равных соперничать с лучшими дредноутами самих англичан. Двойной удар, и все за чужой счет! Я бы того, кто это провернул, непременно наградил бы высшим орденом своего государства. Пусть даже и тайно.

— А ведь вы сейчас донельзя серьезны, — как-то по-новому взглянул на Ивана Ивановича отставной контр-адмирал. Точнее не по-новому, а вспомнив старое, поскольку именно таким, безобразно циничным, временами представал ему барон в те далекие времена, когда они только начинали борьбу с американскими браконьерами на Дальнем Востоке.

— Конечно, я серьезен! Как может быть иначе, если следующим в очереди флотом,