торпедами эсминцы с легкими крейсерами. Хотя, учитывая свыше двух с половиной тысяч напрасно погибших вместе с ними военных моряков Кайзерлихмарине, можно было даже сказать, что данные броненосцы сослужили своим создателям последнюю службу, став могилами для этих подготовленных специалистов, которых совсем скоро станет сильно недоставать германскому флоту. Ведь мало было построить новый корабль, с чем немцы справлялись неплохо. Для него еще вдобавок требовалось набрать экипаж. А вот с человеческим ресурсом после всех понесенных потерь, у военно-морского флота Германской империи дела обстояли совсем худо. Новые выпуски молодых офицеров и матросов не поспевали восполнять потери даже экипажей основных сил Флота Открытого Моря, что уж было говорить про формирование оных для только-только спущенных на воду субмарин да эсминцев.

Так в Данциге наступил кромешный ад. Стоило только главным защитникам этого портового города закончиться, как огромные снаряды посыпались на цеха, доки, краны и эллинги верфей, что частных, вроде Шихау и Клавиттерской, что Императорской верфи Данцига. И ни одно из сорока двух орудий береговой обороны, совершенно устаревших еще ко временам Русско-Японской войны, не смогло хоть что-либо противопоставить расстрелу, как береговой инфраструктуры, так и находящихся тут же судов. Ведь даже 152-мм и 120-мм орудия Канэ имели большую дальность стрельбы, нежели всего лишь 25-тикалиберные 283-мм пушки, являвшиеся лучшим, что имелось на оборонительных батареях. Они, конечно, попытались отсечь своим огнем эсминцы, было кинувшиеся в торпедную атаку на многочисленные пришвартованные у пристаней пароходы. Однако добились только того, что на их позиции также посыпались фугасные снаряды с крейсеров и легких кораблей. Однако в первую очередь, конечно же, была «съедена» та самая вишенка на торте, ради уничтожения которой адмирал Эссен согласился подставить под удары свои ценнейшие дредноуты.

Совсем недавно поименованный как «Граф Шпее», в честь командующего Восточно-Азиатской крейсерской эскадры, павшего при прорыве своих уцелевших кораблей в Гельголандскую бухту, новейший линейный крейсер превратился просто напросто в мишень для тира. Только по нему одному отстреляли не менее двухсот 356-мм снарядов все три русских линкора и выпустили остатки торпед те экипажи эсминцев, что не успели растратить их по иным целям, коих тут имелось в достатке. Взять хотя бы три здоровых плавдока, уничтожение которых обещало самым пагубным образом сказаться на ремонте легких крейсеров и эсминцев с субмаринами Кайзерлихмарине, немалая часть которых приходили в Данциг для приведения в порядок после боевых столкновений или долгих месяцев службы.

Раз за разом новейший германский дредноут вздрагивал своим огромным корпусом, обзаводясь все новыми пожарами и пробоинами, пока не лег на борт прямо у достроечной стенки. Хоть его немногочисленный экипаж и старался бороться с поступлением воды через образовавшиеся подводные пробоины, без работающих котлов и, соответственно, с бездействующими водоотливными средствами, шансов у них не имелось вовсе. Задраивание же дверей между отсеками лишь ненадолго продлило агонию стального гиганта. Но и только. Так линкоры Российского Императорского Флота одержали свою первую и единственную победу над вражеским одноклассником. И то, даже не линкором, а линейным крейсером! По поводу чего впоследствии очень многие высказывали нелицеприятные вещи в адрес, командующего, их экипажей, самих кораблей и флота в целом, на постройку и содержание которого ушли безумно огромные деньги.

— Вот знаете, что я вам скажу! Это какое-то проклятие! Честное слово! Потратить столько лет своей жизни на то, чтобы заставить крупнейшее государство планеты построить сильнейшие в мире корабли… И для чего? Для чего, я вас спрашиваю? Для того, чтобы они расчехляли свои орудия лишь на учебных стрельбах? — Иван Иванович негодовал. И причина для такого поведения у него имелась более чем веская. Немцы таки не явились на бой. Стоило только их разведке прознать про выход всех сил Балтийского флота в поход, как они попрятали свои дредноуты по портам, надежно укрыв их за минными полями. Все остальные же оказались брошены на произвол судьбы, как та дюжина уничтоженных броненосцев.

— Тут я с вашим мнением категорически не согласен, — покачал головой Протопопов. — Три наших линкора расстреляли по реальным целям свыше девяноста процентов своего боекомплекта. А прежде отличились «Кинбурн» с «Измаилом», тоже практически полностью опустошившие свои бомбовые погреба. Я бы сказал, что нам впору радоваться успехам российских моряков умудрившихся нанести противнику максимально возможный ущерб при минимуме потерь и затрат.

— Радоваться? Чему? Уничтожению единственного и последнего австрийского линкора, да потоплению еще не успевшего вступить в строй линейного крейсера? — кипя от возмущения, обратил свой взор на собеседника барон Иванов. — Тех, кто даже не смог дать никакой сдачи? Нет, так-то я согласен, что это тоже достижение. Причем весьма немалое! Тут вопроса не стоит вовсе. Наши адмиралы отлично разыграли карты и одержали верх, переиграв противника в стратегическом плане. Честь им за то и хвала! Кто спорит? Однако, я веду речь о том, что мир так и не увидел реальной мощи наших сильнейших кораблей! Не содрогнулся от понимания того, сколь колоссально они превосходят своих одноклассников имеющихся на вооружении всех прочих стран! Не испугался по-настоящему! А ведь должен был! Должен! — аж прихлопнул он ладонью по подлокотнику своего кресла. — И как теперь прикажите нашим дипломатам давить на союзников при дележе шкуры еще не убитого германского медведя? Вот сами посудите! В каком случае видится реальным кидать на весы политического противостояния успехи собственного флота? Когда вы можете похвастать уничтожением лишь старых, просящихся на списание, броненосцев, или когда вы можете предъявить союзникам «добытую голову», допустим, полудюжины вражеских дредноутов? Что больше подкрепит позиции Российской империи на мирных переговорах, до начала которых осталось ждать не так уж и долго? — Оснований говорить подобные вещи у пришедшего из будущих времен мужчины имелось вдосталь. Союзники, конечно, прислали поздравительные телеграммы в адрес монарха и командующего Балтийского флота. Оценили они и срочную высылку с Западного фронта на Восточный не менее чем двадцати пехотных дивизий из резерва германской армии. Последние были брошены на удержание Кенигсберга после того как 8-я и 11-я армии, защищающие северо-восточные и восточные границы Восточной Пруссии, неожиданно оказалась под угрозой окружения. Слишком уж удачно для России прошла операция ее армии и флота в Куршском заливе, отчего немцам пришлось срочно откатываться вглубь своей территории, сдавая почти третью часть этой провинции вообще без боя. Они смогли спасти большую часть солдат этих двух армий, но вынуждены были бросить всю тяжелую артиллерию и все тыловые учреждения со складами. А самое главное — не отправили ни одной дивизии в поддержку гибнущей Австро-Венгрии, чей фронт рассыпался на глазах. Но даже так французы с англичанами не впечатлились. Точнее, сделали вид, что не впечатлились, исподволь отметив, что, мол, действительно громких побед в сухопутных боях да морских сражениях против немцев у России не вышло. То