– Что? Где? Говори, паскуда!

– На Ленина, в желтой одноэтажке…

В кровь ударил адреналин – ни сонливости, ни усталости, Стаднюк буквально катапультировал из дежурки, молодые оперы еле поспевали. Опергруппа влетела в опоясанные галстуком «Жигули» и исчезла.

– И слава Богу! – сменившийся с дежурства капитан, хотя и не был верующим, широко перекрестился.

* * *

Константин Васильевич Роговой, обжора и жизнелюб, налитый жиром и силой, некогда походил на Гаргантюа, как уже говорилось, сильно сдал, даже похудел. На недавно лоснящемся, крепкой лепки лице кожа начала подвисать, проложили дорогу морщины. В операцию он вложил практически всю наличность, и хотя кризис и инфляция личной жизни Рогового не коснулись, кушал уже без прежнего аппетита. Последнее время Рогового назойливо преследовала одна и та же фраза: «Рассчитали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…» С головной болью и бьющими в голову идиотскими словами он вечером ложился, а поутру, плохо отдохнувший, поднимался, бреясь, бормотал: «Рассчитали на бумаге…»

И хотя возвращение многомиллионного груза Роговой связывал не только с деятельностью Кирилла Трунина, но, чтобы последний не заподозрил подвоха, Патрон решил ему позвонить. Роговой не любил тратить собственные деньги, но использовать служебный телефон посчитал опасным и начал звонить из дома, вернее, загородной дачи – избы-бунгало, можно было это массивное сложенное из толстенных бревен жилище называть как угодно.

Но одно дело попросить секретаршу соединить с номером и совсем другое – дозваниваться лично. Частые гудки врывались в трубку после первой, второй и любой другой цифры, порой гудков удавалось избежать, тогда трубка, видимо, оскорблялась и хранила гордое молчание.

* * *

Кирилл Трунин, как известно, тоже жил за городом, тоже пребывал в скверном расположении духа и понятия не имел, что к нему на связь прорывается Патрон. Честно сказать, молодой хищник уже и забыл старого руководителя. Оно по-житейски и понятно. Трунин выяснил, где можно взять драгоценный груз, делить добычу не собирался, даже ребенок знает, что целое яблоко больше половины, и любому грамотному человеку известно, что «Боливар не вынесет двоих». А если еще проще, то на хрена козе баян?

Трунин ждал, в бытность оперативником он этому искусству научиться не успел, и сейчас переживал, нервничал. Ну зачем этот маньяк убрал мента, уложил труп рядом с миллионами долларов. Теперь там людей, как на базаре в воскресный день, придется выждать. Правда, есть и хорошая новость, самоуверенный гений сыска Гуров сцепился с местными ментами, и это прекрасно. Тутошние пинкертоны звезд с неба не хватают, на стороне официальной власти закон, к тому же ментов много, а Гуров один. Теперь ему не до «медведей», своих забот хватает. Судя по тому, что Трунин слышал о генерале, он мужик своенравный, за власть и место у корыта глотку перервет. Содельник сообщил Трунину: весь город поставлен в ружье, Гуров пропал, найти не могут. Может, он попросту сбежал, понял, что попал не в масть, и уехал до начала охоты. Трунин, как известно, с Гуровым знаком не был, но по разговорам на Петровке понял, что полковник упрям, как танк, и вряд ли отступил перед провинциальным генералом. Да черт с ними обоими, самое лучшее, если они лбами столкнулись и в одной могиле устроились.

Трунин от ожидания устал, пить себе запретил, от кофе совсем ошалел, расхаживал по барским хоромам, пинал мебель, радовался, если на полированных ножках оставались следы. Надо что-то придумать, отказаться от первоначального плана и найти другое решение. Ну, если не выкрасть, как предполагалось, то остается грабеж и разбой. Ограбить, такого здоровенного детину невозможно, его не повязать. Зарезать или подстрелить? Так это убийство и разбой, и такой шум, что сбежится вся округа. И что делать с медведем? Если его убить, так потом из клетки не вытащить. Казалось бы, чего проще: отравить медведя, хозяин его захоронит и уедет, ведь пустую клетку с собой не поволочет, здесь оставит. Сорвалось. Решили подстрелить Рогожина во время прогулки, без охраны зоркого хозяина отравить медведя – дело пустяковое. Так стрелок первый раз в жизни промахнулся. Как говорится, не везет так не везет. Повторно стрелять Трунин запретил, так как прогуливаться артист перестал, а вскоре прибыл чертов сыщик. Господь не мог другого выбрать, мало лохов в розыске толкутся, так нет, выбрал Гурова.

Ожил телефон, дважды прозвонил и умолк. Трунин подошел к аппарату, когда он снова тренькнул, Трунин снял трубку.

– Слушаю.

– База? – спросил знакомый голос.

– Ты мне так и не объяснил, какого черта ты зарезал мента? Ты все-таки ненормальный.

– Естественно, – радостно согласился убийца. – Ваши нормы мне чужды, потому ты сидишь в тепле и безопасности, а я бегаю по горячим углям.

– Извини, такова жизнь, – миролюбиво произнес Трунин, испугавшись, что убийца с его неуравновешенной психикой выйдет из-под контроля. – Извини, Леня, – он назвал убийцу именем, какое ему дали мама с папой, которое человек сменил и давно забыл. – Каждый делает, что умеет. Надеюсь, ты понимаешь, что если мы это дело закончим удачно, то сможем ловить рыбу на Кубе, где ее ловил Эрнест Хемингуэй, либо в любом другом месте земного шарика.

– Красиво, Кирилл, ты умеешь говорить. И убедительно. Только меня не надо уговаривать, я устал, хочу на покой. Я никогда никого не боялся, но этот сыщик напугал меня, и я только что сдал его ментам.

– Как? – обрадовался Трунин. – Гуров задержан?

– Надеюсь, что его пришили. Не станут его задерживать, твой приятель местному начальству все любимые мозоли отдавил.

– Молодец, и ты очень большая умница, извини, не ожидал. Как тебе удалось?

– Все-то тебе расскажи, объясню при встрече. Я придумал, как можно забрать товар. Но хочу договориться, что получаю не жалкую долю, а половину.

– Ты слышал байку о шкуре неубитого медведя? – спросил Трунин, понял, что получился прекрасный каламбур, искренне рассмеялся. – Если мы шкуру получим, как ни дели, до конца жизни хватит. Хочу предупредить…

– Не люблю предупреждений, но тебе можно, валяй.

– Без меня тебе товар не реализовать.

– Знаю. Выпей за удачу, вечером позвоню.

Трунин услышал гудки, положил трубку, вытер вспотевший лоб и довольно улыбнулся. Вот тебе и Гуров, гордость и слава МУРа, самовлюбленный супермен, его убили свои. Ну, может, и не убили, остуди свои восторги, Трунин, лишь задержали, пусть прокурор санкции на арест не даст, так все равно инспекция затаскает. Кадры, как им и положено, примут меры, и в любом случае знаменитому сыщику кранты. Трунин достал из холодильника бутылку «Посольской», такое событие грех не отметить. Он уже налил, начал готовить закуску, как вновь проснулся телефон, звонок был настойчивый, явно междугородный. Старый боров, больше некому, решил Трунин и снял трубку.

– Слушаю.

– Здравствуй, как здоровье? – спросил Патрон.