Сейчас они сидели друг против друга, их разделяли стол, цели и задачи, мировоззрения и объединяла взаимная неприязнь.

Бабурин был опытным царедворцем, политиком, дипломатом, служба в номенклатурных войсках научила многому, в том числе и общению с малокультурными хамами. Но в прошлой жизни подобными людьми могли быть только начальники, подчиненные в независимости от культурного уровня смотрели подобострастно и открывали рот лишь в том случае, если их спрашивали. Сегодняшняя ситуация даже для многоопытного Бабурина оказалась внове, и он перекладывал на столе бумаги, не зная, с какого боку начать. Он понимал, что мужик в мятом костюме, что сидит напротив, трет и без того бесформенный нос, хлопает белесыми глазами, умен, хитер, главное, плохо управляем. Бабурин пришел к такому выводу еще месяц назад, когда на совещании раздавал указания. Присутствующие молча их записали, а Орлов, шмыгнув носом, неторопливо произнес, мол, прежде, чем проглотить, следует тщательно разжевать. Еще тогда Бабурин подумал: от этого мужика надо избавиться. Сегодняшний разговор по телефону «поболтаю с министром», «обсудим и договоримся» доказал, что мужик ничего не понимает и его следует опасаться.

Орлов был политик никакой, дипломат и того хуже, опытный оперативник перевидал на своем веку столько начальников, что приобрел иммунитет буквально на все виды болезней. Он прекрасно видел, что Бабурин его боится, не знает, с чего начать, не хочет ссориться, так как опасается потерять лицо. Конечно, можно было на этого хлыща наплевать и улететь. Лева зря не позовет, значит, будет серьезный результат, и никто нам ничего не сделает. Орлова удержали в Москве и привели в этот кабинет два соображения: первое, вечерний самолет в девятнадцать, а двенадцать часов такой волк, как Лева, наверняка продержится. Второе, здесь можно получить дополнительную информацию, которой Гуров не располагает.

– Так вот, – Бабурин понял, что молчание становится неприличным. – Я хотел бы знать, с каким заданием вы послали полковника Гурова.

– Сугубо оперативным, – Орлов пожал плечами. – Полковник Гуров старший оперуполномоченный по особо важным делам, задание, соответствующее его должности. Вернется, напишет отчет, я приложу свой рапорт, вы ознакомитесь с деталями операции.

– Хорошо, – Бабурин начал раздражаться, что непозволительная роскошь для человека его ранга и положения. – Ну, а его задача в общих чертах?

– Задача оперативника одна – защищать человека, а общих черт в нашей работе не бывает, у нас все очень конкретно.

– Вы не желаете отвечать?

– Я отвечаю, – Орлов вновь пожал плечами. – Однако известно, каков вопрос, таков ответ. У Гурова возникли непредвиденные обстоятельства, он попросил меня прилететь, – он демонстративно посмотрел на часы.

– Никуда вы не полетите! – Бабурин шлепнул ладонью по столу. Он решил, что нечего беречь мосты, тем более что их и не существует. – Мне звонил генерал Фомин, сообщил, что после прибытия вашего опера в городе начались убийства!

– К сожалению, в нашей работе такое случается, – констатировал Орлов и в этот раз не пожал плечами, а вытянул губы, постарался на них взглянуть, отчего лицо его приобрело идиотское выражение.

– Ведите себя прилично, генерал!

– Извините, непроизвольно… Жена тоже говорит, что нельзя. Я пытаюсь следить. Непроизвольно, – забормотал Орлов. Он расстроился не от крика начальства, а оттого, что вспомнил неоднократные предупреждения жены, что когда он, забываясь, гримасничает, то становится похож на макаку.

– Слушайте внимательно, – уверенно произнес Бабурин. Увидев идиотскую гримасу Орлова, он успокоился: такой кретин не может быть опасен.

И Фрол Кузьмич Бабурин насколько мог подробно нарисовал обстановку в городе: по агентурным данным, уголовники охотятся за Гуровым, а последний скрылся и на связь с правоохранительными органами не выходит. С особым удовольствием Бабурин произносил слова «криминогенный», «связь», «агентура», не замечая, как бледнеет и вытягивается лицо Орлова, что над бровями у него заблестели капельки пота.

– Вы поняли, что вам следует сидеть тихо, иначе эта история вышвырнет вас на пенсию. И скажите мне спасибо…

– Значит, Леву сейчас убивают, – спокойно, даже безразлично произнес Орлов, взглянув на часы.

– Если он выйдет на связь…

– Ну это вряд ли, – Орлов не обращал на начальника внимания, говорил сам с собой. – Убить Леву дело сложное: волчара. Однако генерал милиции в союзе с авторитетами… – он взглянул на Бабурина пустыми, казалось, бездумными глазами. – Я много чего видел, меня удивить сложно. Ты молись, Фрол Кузьмич, молись за Левино здоровье. Если его убьют, я тебе не только погоны, я тебе уши поотрываю!

Орлов быстро вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Бабурин застыл в кресле, словно парализованный. Фрол Кузьмич за время пути наверх пережил разное. Случалось, на него кричали, топали ногами, грозили изничтожить, даже отобрать партбилет, что было равносильно смерти. Но, во-первых, грозили только руководители, а начальникам все можно, во-вторых, Бабурин всегда знал, что это лишь игра по правилам. А этот мужик… Страшный. Если не дай Бог что – так явится и просто изобьет. Он может. Бабурин по белым мертвым глазам подчиненного понял, что тот все может.

* * *

Узнав, что самолет задерживается, Гуров взгрустнул. И не потому, что опасался за свою жизнь, а потому, что хотел как можно быстрее спихнуть местную мафию на плечи Орлова, а самому вплотную заняться цирковой историей. Гуров отнюдь не был храбрецом, бесстрашным героем, наоборот, он скорее был человеком осторожным, порой чрезмерно расчетливым и рациональным. Если бы он знал масштаб осуществляющейся против него операции, то мгновенно все бросил, сумел бы выскользнуть из города. Сыщик ситуацию оценивал неверно. Сам генерал, как каждый генерал, ничего не может, нужны исполнители. Опер, недобитый капитан опасен, но у него верных людей не больше пяти-шести человек, максимум десять. Другое дело, если он оперативник настоящий, у него есть выходы на местных авторитетов-уголовников. Серьезные цеховики, белые воротнички помочь откажутся и денег не дадут: им шум, комиссии, приезд в город разнокалиберного начальства ни к чему. С другой стороны, если капитан пригрозит, что москвич способен коррумпированную милицейскую верхушку города разрушить, то бизнесменам, которые еще не отмылись и полностью не легализовались, замена милицейских властей тоже крайне нежелательна. Новая метла, пока не измочалится, всегда метет чисто. В общем, капитан деньги на его ликвидацию может получить. А деньги – это люди, пусть половина из них наркоманы и алкаши. Но за серьезные деньги за дело могут взяться и серьезные исполнители. Только времени у капитана в обрез: сейчас туман, а через час ведро, и самолет приземлится, и Петр, шмыгая носом, войдет в главный кабинет.

* * *

Гуров тихо рассмеялся, потирая руки, оглядел жилище Классика – экзотическую мебель, манекен в гороховом пиджаке с соломенным канотье вместо головы. История завернулась неожиданная и крутая. Петр прибудет и разберется, а мне надо вернуться к Рогожину и разобраться с ним.