Мы остались одни.

Кроме меня, Летисии и Кнуда охранять корабль остались Торстейн, Бруни и Скегги. Корабль приткнули под обрывом, после небольшого поворота реки, так, чтоб можно было быстро отчалить. Речка не широкая, из лука перестреливается, так что в случае чего уходить придется под градом стрел.

Парни вышли на берег, Скегги и Бруни вообще поднялись на ближайший холмик, крутя головами во все стороны. Я заготовил шесты, весла, огляделся, что еще? Собрал и зарядил арбалет. Ну... наверно можно почитать?

— Эй, орк!

Блин... Ну что ей еще надо?

— Орк!!!

— В туалет? Терпи! Или вон, под бортом сходи, никто тебя не увидит.

Летисия подвалила, щеголяя в моей «шкуре» поверх своего плащика, села на рундук неподалеку.

— Скажи орк, вот ты утром говорил .... Всякое. Язык тебе потом за это вырвут... Но мне стало интересно, — она повела плечиком, — а у вас, у орков вообще женщины есть?

Вот навязалась ты на мою голову!

— А откуда же, по-твоему, мы беремся? — сдерживая раздражение спросил я.

— А мне почем знать? — удивилась графская дочка. — Священники говорят, что вы — порожденье тьмы. Вот, — сделала она умозаключение, — наверно из тьмы и берётесь.

Я вздохнул. Господи, ну почему тебя не прибили при захвате. Я бы уже и переживать по этому поводу перестал. Да и дома скорее всего уже был бы ... Хотя нет, не был. Ветер пока северный.

— Есть у нас женщины, есть.

— А какие они?

Когда она со мной не разговаривала, оказывается было лучше.

— Женщины как женщины. Как у людей. Ну почти что.

— Наверно жирные, маленькие и такие же грубые, — словно приговорила Летисия.

— Это еще почему? — я даже злиться на нее перестал. Ну действительно, откуда такие умозаключения?

— Большинство рыцарей, при дворе моего отца считают меня образцом женской красоты! — задрав нос и приосанившись, графская дочка царственным жестом указала на себя, как бы демонстрируя «товар лицом».

Конечно, под двумя плащами «товара» было не разглядеть, но сказано это было таким тоном и с такими узнаваемыми нотками, что я непроизвольно фыркнул. Блондинки никогда не меняются!

— Вот! — она победно ткнула меня пальчиком. — А это как раз и говорит о том, что у вас, бездушных, совсем другие представления о прекрасном. И потом, — тон изменился, теперь в ее голосе сквозили нотки зазнайки-отличницы, поясняющей простые вещи туповатому однокласснику, — вы же демоны. Вам должно быть противно всё, что прекрасно для нас, людей. Значит! — теперь пальчик задрался к небу. — Все ваши женщины полная противоположность нам. Они жирные, лысые и грубые!

И, не дав мне ответить, она встала и утопала подальше.

Ах ты ж, стерва! Образец красоты говоришь? Ну-ну...

Встал, потянулся, неспешным шагом подошел поближе, демонстративно оглядел.

— То есть ты считаешь, что вассалы твоего отца, целиком и полностью от него зависящие, являются объективными экспертами в женской красоте? Интересно... — я скорчил задумчивую морду, даже ладонью щеку подпер, — а если бы нашелся кто-то, кто был не согласен с таким утверждением?

— Что ты хочешь сказать, демон? — брезгливо поморщилась Летисия, — Рыцари моего отца — это зерцало благородства! Они не будут кривить душей! Ты так говоришь, чтоб оскорбить их! И вообще, — она одарила меня взглядом неприязненным взглядом, — ты отрываешь меня, нечестивый! Я пребываю ... в молитве. Вот!

Она демонстративно подняла глаза к небу, и даже губы безмолвно зашевелились.

Ну и слава богам! Хоть посижу в тишине!

Но стоило мне опять присесть и вытащить кожаный чехол с книгой, как послышалось:

— Эй, демон... Орк!

— Я Асгейр!

— Мне нужен гребень! Пусть твои демоны принесут мне гребень! ... Ты вообще знаешь, что такое гребень?

Вздохнул, отложил книгу, встал, покопался в рундуке.

— На человек, пользуйся.

Протянул ей свой запасной: из кости оленя, с достаточно длинными зубьями. Купил когда-то в Борге, но так и не пользовался.

— Леди Летисия, орк... — поправила меня девушка.

Гребешок взяла брезгливо, двумя пальчиками. Небрежно повертела перед глазами, хмыкнула, перехватила увереннее.

— Кого это вы ограбили?

— Это орочий, — пояснил я, — мой запасной. Обычно я пользуюсь... — достал из поясной сумочки свой «рабочий», из твердого дерева, — вот этим. Он меньше, с собой носить проще.

Удивление явно перебило язвительность

— Откуда у тебя гребень, орк?

— Если «леди Летисия», то — Асгейр, — с прищуром проговорил я, — а гребень? ...

Пожал плечами и снял шапку. Волосы рассыпались по плечам.

— Мы моем голову каждый день... Ну, когда есть такая возможность. В походе не всегда удается, а дома иногда даже дважды в день.

Я вспомнил страду в доме Йоргена.

— Зачем так часто? — глаза девушки округлились.

— Чтоб быть чистыми, — подпустил ехидства в голос. — Или у людей это не принято?

— Для благородной дамы считается приличным, если она будет принимать омовение раз в декаду, — растерянно проговорила Летисия. — А благородным рыцарям в походе по возможности...

— Только они всегда в походе? — с иронией я выделил «всегда». — Даже когда безвылазно сидят по замкам?

— Рыцарь славен не видом, а поступками, орк!

— Угу... Вот и не моются, годами..., и кто тогда из нас «грязный»?

— Вы грязны помыслами и делами! А благородному человеку, достаточно каждый день менять облачение.

— И много ты с собой облачения прихватила? — ухмыльнулся я. — Что-то не видел, чтоб ты следовала правилу.

— Вы держите меня в плену, грязные животные. Как я могу блюсти чистоту, достойную себя?!

— Иди, помойся в реке, пока парни не вернулись. Кнуд старый, Торстейн отвернется, другие не увидят... Щелока дать? А то... — и я демонстративно принюхался.

Губы девушки задрожали, будто она хотела что-нибудь бросить мне в лицо, обидное, но не придумывалось. Щеки запунцовели. Она несколько секунд рассматривала меня сквозь сощуренные веки, не нашлась что ответить и хмыканьем отвернулась.

Вот и славненько!

Посидеть не удалось. Сначала сверху заполошно замахал Скегги. Кнуд тут же подорвался.

— Асгейр, готовь шесты!

Потом на гребне показались бегущие толпой парни.

— На нос! — приказал я девчонке, и в подтверждение ткнул рукой.

На борт запрыгнул Торстейн. Втроем мы шестами оттолкали нос «Ворона», до этого прижатый