из-под темной челки. Челка была густая, длинная, закрывающая пол-лица. И мокрая.

Капли воды текли по щекам, падали на промокшие футболку и джинсы, собирались в лужицы на бетонных ступеньках. Печальное, почти драматическое зрелище. Мальчишку хотелось укутать в плед и сунуть ему в руки чашку с горячим чаем. Все-таки раннее утро, пусть и летнее, не лучшее время для купания, а уж для падений в реку – и подавно.

Особенно если бонусом к ним идут кровавые символы на стенах, магические прыжки и внезапное превращение в волка.

– Испугался?

– А вы как думаете?

– Головой. А что, есть другие варианты?

Мальчишка насупился и промолчал.

Наверное, стоило быть с ним помягче (испугался же!), но у Людвига всегда были проблемы с утешением. Да и как утешать того, кто сам виноват?

Сам же под мост залез!

– Так что ты там забыл?

– Какая разница?

– Да совсем небольшая, как между евреем и татарином.

– А это здесь при чем? – удивился мальчишка.

– При том, что похож ты на татарина, но заколебал отвечать вопросом на вопрос, как еврей.

– Это дурацкий стереотип, евреи так не делают. По крайней мере не все. И не всегда.

– Представь себе, я в курсе.

– Тогда зачем глупости говорите?

– Пытался вытрясти из тебя хотя бы одно утвердительное предложение. Кстати, у меня получилось! – Людвиг лизнул ободранную ладонь. Кровь отдавала железом (не то сама по себе, не то после тесного знакомства с арматурой) и подсыхать не планировала. И перетянуть нечем… – Так ты все-таки кто?

– Татарин. Немножко. И немножко казах. И немножко русский.

– Забавно в тебе всякого намешалось.

– Кто бы говорил, – сощурился мальчишка, – вы вообще немец.

– Когда это ты успел разглядеть мои любимые трусы с немецким флагом?

– Да бросьте паясничать. Вы же Майер, верно? Правая рука Гаврилова. Я вас на фотке видел.

Из своих, значит… По крайней мере стало ясно, почему обошлось без криков «Офигеть, волк!» и «А-а-а, мы летим!». Хотя знакомым мальчишка не выглядел и не пах. Да и с «правой рукой», честно говоря, польстил.

Впрочем, без правой руки этот обойтись мог бы, а без Людвига – вряд ли. Иногда чувствовать себя незаменимым было приятно, иногда – не очень. Проблем от такого статуса тоже хватало.

– Во-первых, хватит мне выкать. Во-вторых, у меня имя есть.

– А имя мне папа не называл.

– А папа у нас кто?

– Игорь Смолянский.

Смолянского Людвиг знал. Ну как знал… Несколько раз видел, но особого значения ему не придал. Человек как человек, один из длинной череды отцовских коллег, конкурентов, спонсоров и прочих людей разной степени важности и полезности. Что характерно – без единой капли магии в крови.

Собственно, только ради проверки на наличие магии их и знакомили. Потому что какие-то колдуны среди родственников Смолянского вроде водились, но достоверно никто его возможностей не знал. А Людвиг мог аккуратно прощупать чужой потенциал дистанционно. И прощупал. И ничего, к отцовской радости, не нашел.

Ну-ка, а у этого мелкого балбеса?

На дистанционную диагностику требовалось слишком много сил (которые за последние несколько минут заметно растратились), поэтому Людвиг по-простому ухватил мальчишку здоровой рукой за затылок, сжал пальцы, сосредоточился.

– Эй, вы чего? – дернулся тот.

– Я же просил на «ты». И не психуй, я быстро… О!

«О» прозвучало слегка театрально, но было совершенно искренним. Мальчишка словно весь состоял из магической энергии – чистейшей, ничем не запятнанной. Сила в нем бурлила и искрилась, как горный ручей, – подставляй ладони и пей, пока зубы от холода не заломит. Людвиг едва удержался, чтобы не сделать глоток.

Все равно не получилось бы (с посторонними такое не прокатывало), но желание попробовать было почти физическим.

– Больно, вообще-то, – недовольно пробормотал мальчишка.

– Извини. Не удержался, проверил кое-что. Сила тебе, как я понимаю, не от папы досталась?

– От бабушки. Которая по маминой линии. Папа обычный человек в этом плане, да и мама нормальная. Только мне не повезло.

Людвиг непонимающе сощурился. Обычно все вокруг считали, что не повезло как раз тем, кого силой обделили. Магия была величайшей ценностью, предметом гордости, важным ресурсом, мерилом успешности. И точно не была обузой.

Но удивиться вслух Людвиг не успел, потому что со спины на него налетел ураган, благоухающий духами и алкоголем.

– Майер, ты идиот! – Настя сжала Людвига в объятиях, уткнулась в него лицом и пробормотала куда-то в шею: – Я тебя мысленно уже похоронить успела.

– Да ладно, ну чего ты, нормально же все…

Первой мыслью было вежливо отстраниться, но потом на смену деликатности пришла дальновидность, и Людвиг вспомнил, ради чего вообще полез на перила. Ради таких жарко-испуганных объятий и полез! А если сработало, то какая разница, что именно в процессе пошло не так?!

Он почти успел обнять Настю в ответ, но тут подоспели Мишка с Харитоновым, и староста привычным занудством испортил всю романтику:

– У тебя вся рука в крови!

– Не вся, ладонь только.

– Ох… – Настя достала из сумочки чистый носовой платок и потянулась было им к Людвигу, но остановилась на полпути: – Ребят, у нас коньяк остался?

– А как же! – Харитонов жестом фокусника достал из кармана бутылку, свинтил крышечку и щедро плеснул на ободранное место.

Ощущение было такое, словно руку залили кислотой. Серной. Неразбавленной. Людвиг заскулил и поджал хвост (первое – в реальности, второе – где-то в недрах магического подпространства). Спасенный мальчишка насмешливо фыркнул, за что тут же получил подзатыльник здоровой рукой.

– А это вообще кто? – немедленно поинтересовался Мишка.

– Кстати, да. Ты кто? – переадресовал вопрос Людвиг.

– Тимур.

– Вот, знакомьтесь, Тимур. Остался без команды, поэтому с тоски пошел прыгать с моста.

– Да не прыгал я! – вскинулся мальчишка. – Просто гулял. А потом свалился.

– Гулял он. По балкам. Под мостом. Ночью. Ай, больно же!

– Терпи! – Убедившись, что рана достаточно проспиртовалась, Настя все-таки замотала ее платком и даже ухитрилась уголки сбоку бантиком завязать. Действовала она грубовато, но с такой нежностью, что невидимый хвост Людвига от восторга мотался из стороны в сторону, как взбесившийся маятник.

– Насть, а что ты делаешь завтра вечером?

– А?

Над плечом щелкнул затвор фотоаппарата.

– Ну вот, хотя бы один удачный кадр! – провозгласил Мишка. – Настюха, ты бы видела свое лицо!

– Придурок!

– Так что вечером-то делаешь? – не унимался Людвиг.

– И ты придурок! И никуда я с тобой не пойду, пока не объяснишь, как умудрился…

– Что именно?

– Ну… выжить.

– А ты надеялась на какой-то другой исход?

– Я уже ни на что не надеялась. Ты бы хоть предупредил, что собираешься…

– Так я и не собирался. Просто услышал, как этот балбес орет, и сам от неожиданности сорвался.

– Непохоже, – пробормотал Харитонов.

Вполголоса. Но Людвиг все равно услышал.

– Да честное слово! – уверенно соврал он. – Я бы по своей воле в жизни такое не сотворил бы. Что я, совсем псих, что ли?

– Иногда – да.

– Сегодня не тот случай. Я просто грохнулся, но удачно, зацепился под мостом за арматуру. Руку вот ободрал. Но подтянулся, залез на балку и недоросля этого заодно туда же затащил.

– Меня зовут Тимур!

– Тимура, ага. Игоревича.