Я думала – служанка. Спрашивает про ужин. Но на пороге появился Беркут.

И выглядел он как-то совсем не так. Вернее, так, как выглядел на нашем пикнике. Совершенно по-домашнему, что ли.

Казалось дикий зверь, привыкнув к ласке, к тому, как его нежно чешут за ушком, начал и сам ластиться к человеку.

Беркут даже немного волновался. Перекатывался с носков на пятки и что-то прятал в руках за спиной.

– Зашел за мной, чтобы пойти к ужину? Церемонии нового дома? – пошутила я.

Вместо ответа Беркут приблизился и вручил мне большую бархатную коробку. Я еще никогда не видела коробок с украшениями такой величины. Аж дышать перестала.

Медленно открыла подарок.

Ого! Да он стоит целое состояние!

Однако я глаз не могла оторвать от дракончика, что переливался изумрудами и сережек.

– Решил подарить тебе в знак извинений за наше неудачное первое знакомство. Так сказать – загладить впечатление.

Я прищурилась и покосилась на Беркута. А он замер под моим взглядом, и натянул на лицо нечитаемое выражение. Только глаза выдавали Борислава – как-то они нездорово поблескивали.

– Э-э-э. Я конечно не каждый день просыпаюсь в чужом доме… Голая… Без единого средства связи… Но это не слишком большой моральный ущерб?

– Нет.

Мы немного помолчали. Я не знала, что еще можно сказать. А Беркут, похоже, тоже растерял все слова и фразы.

Однако он все-таки нашелся первым.

– Слушай. Я не умею извиняться. Наверное, уже несколько лет этого не делал…

– Поэтому решил облечь извинения в караты?

Беркут развел руками.

– Что с меня возьмешь? Кроме изумрудов, белого золота и рыбалки?

И хитро улыбнулся, заметив, что я немного расслабилась и изучаю украшения с искренним восхищением и любопытством.

– Ну-у-у… Судя по этим вещицам, взять с тебя как раз-таки можно многое… – зачем-то плоско пошутила я.

– Так бери.

Его ответ меня почти оглушил. Я только продолжала переводить взгляд с Беркута на драгоценности и слова не могла из себя выдавить. А Борислав мне совсем не помогал. Смотрел, не смаргивая, и не позволяя отвести глаза дольше чем на считанные мгновения. Не знаю, как он это делал – но получалось.

Я не могла прервать зрительный контакт с Беркутом.

Не знаю, дарил ли Борислав прежде подобные подарки, а вот я точно такие не получала. И это все кошмарно осложняло. Внутри зудел червячок. Слишком эти украшения много стоят, чтобы принять их в качестве извинения. И почему-то я чувствовала, даже видела, что отказ серьезно обидит Беркута.

– ЧЧто брать? – спросила зачем-то. Потому, что мысли роились и словно мячики для пинг-понга метались из стороны в сторону. Переключаясь с одной темы на другую, не в силах на чем-то остановиться.

Ценный подарок… Ответ Беркута. Возможная моя реакция. И возможная его реакция.

– Все, что хочешь.

Опять короткий ответ – и словно ток прицельно бьет в позвоночник. Я замерла, ошарашенная и совершенно растерянная.

– Все-все?

– Да.

Прямой взгляд, который одновременно подтверждает и сканирует. Плотно сомкнутые прикушенные губы.

Я была окончательно сбита с толку. Но, самое странное, казалось, что и он тоже.

– И меня возьми в придачу, если понравлюсь, – вдруг окончательно выбил меня из колеи Беркут. Я аж схватилась за стол. А Борислав медленно подошел, взял украшение. Снял с меня старую цепочку и надел колье. Затем осторожно, словно всегда только этим и занимался, заменил мои кольца в ушах на новые сережки.

И также бережно развернул к зеркалу. А затем – подтолкнул ближе к серебристому окну в мир отражений.

Я покрутилась, разглядывая обновки.

Длинное зеленое платье, словно нарочно выбранное под цвет новых украшений, очень хорошо с ними сочеталось. Хотя было вовсе не праздничным и даже не коктейльным. Так, просто красивая вещица, купленная мной однажды на распродаже.

Уж больно оно мне шло. Сборки от груди до талии, пышная юбка, шикарное декольте. И свободные рукава. Прелесть.

Я чувствовала в нем себя прямо девочкой-девочкой.

Беркут приблизился и наклонился к моему уху, так что по шее скользнуло его горячее дуновение. Я замерла, пропитываясь этим ощущением. Не в силах побороть странного волнения, которое поднималось откуда-то снизу, и вдруг накрывало удушливой волной.

Будто этот мужчина стремился пробраться под мою одежду хотя бы так. Возможно, даже пробраться под кожу…

– Ты очень красивая и соблазнительная до одури.

– До одури?

– Да. Я все время хочу тебя. А теперь, пока я не договорился до того, что схвачу тебя тут и разложу на столе, пошли ужинать. Там твои подружки принесли грибов на несколько месяцев. Можно уже открывать магазин.

Я усмехнулась.

– Бедные служанки! Чистить столько мелких маслят!

– Твои подруги тоже так думали. Пришлось отгонять их от кухни!

– А что? На твоей кухне есть регламент? Кто имеет право там готовить?

Ловкий рывок, быстрее моей мысли, и я прижата лицом к Беркуту. Он заглянул в глаза, а затем припечатал:

– У меня в доме очень жесткий регламент. И только тебе одной можно все.

Я аж вздрогнула от такого карт-бланша. Вообще этот мужчина даже пугал своей основательностью и глубиной. Если разрешал – то все и сразу. Боюсь, что и запреты его такие же категоричные, резкие и повсеместные.

– А-а-а… Как там дела у Алексея с судом?

Даже не знаю, почему я спросила. Я не очень хотела поскорее вернуться домой. Мне было тут спокойно, интересно и, во всяком случае, не скучно. Не знаю, готова ли я была прямо-таки остаться… Как уже не раз предлагал Беркут. В своей незабываемой прямолинейной манере.

Дом. ЗАГС. И никакой предварительной романтики.

Я еще не думала об этом всерьез, как о чем-то вполне возможном, реальном. Сначала хотелось узнать Беркута получше.

Мой вопрос произвел на Борислава совершенно неожиданный эффект. Он сильнее сжал мою талию, притянул так, что буквально впечатал в себя. А затем вдруг резко отпустил и сделал несколько быстрых шагов назад.

Скрестил руки на груди и уточнил:

– Ты так торопишься сбежать от меня?

– Ннет…

Беркут нахмурился, на носу и переносице его появились уже знакомые мне складки. Руки, сложенные на груди, напряглись до вздутых мускулов и вен.

Квадратная челюсть выпятилась, а скулы очертились так, что лицо Беркута опять стало слишком уж хищным. Он словно планировал охоту. Вот прямо сейчас. Видел добычу и не видел перед собой никаких препятствий.