улицы Бургонь. Эписен была занята тем, что читала «Илиаду» в двуязычной версии.

– Моя дорогая, мы уезжаем отсюда навсегда. Возьми с собой самое необходимое.

Девочка отреагировала так, как будто ждала этой фразы долгие годы. Она бросила в рюкзак немногочисленные вещи, напоминавшие о Самии, двуязычную версию «Илиады» и заявила, что готова.

Доминика переоделась.

– Поехали. Я припарковалась во втором ряду.

– У тебя что, машина?

– Потом объясню.

Как только они выехали на автостраду, Доминика объяснила, что жить они теперь будут в Бресте.

– Папа? – просто спросила Эписен.

– С ним покончено. Есть еще одна женщина.

По выражению нестерпимой боли на лице матери Эписен поняла, что этой темы лучше пока не касаться.

– Мы едем к моим родителям. Наконец-то ты увидишь своих бабушку и дедушку.

– Это моя давняя мечта! – воскликнула Эписен.

Доминика подумала, сколько раз она отказывалась погостить у родителей, потому что Клод со своими социальными комплексами заставлял ее скрывать, из какой она среды.

«И почему я его слушалась?» – недоумевала Доминика.

По дороге ей пришлось один раз остановиться, чтобы заправиться и подкачать шины. Ни мать, ни дочь не чувствовали усталости. У Эписен даже возникло чувство, что она очнулась от многовекового сна. Если бы не подавленное состояние матери, радости ее не было бы предела: уехать от отца – какое счастье! А сознание того, что они едут на край света, наполняло ее ликованием.

– Ты хорошо водишь, ма. Я даже не знала, что у тебя есть права.

– Я и сама про это забыла.

В шесть утра они уже были в Бресте. Доминика припарковалась возле дома родителей. В окнах горел свет. Эписен бросилась в объятия бабушки и дедушки, которые не могли поверить своим глазам.

– Какая же ты, деточка, хорошенькая!

Доминика обняла родителей и разразилась слезами. Воцарилось молчание, никто ничего не спрашивал.

– Вы с мамой будете жить здесь, – распорядился дед.

27 января 1989 года – это была пятница.

– Поеду искать работу, – заявила Доминика.

– А ты не хочешь прилечь отдохнуть, дорогая? – предложила мать.

– Я все равно не засну.

Когда она села за руль и поехала в город, Эписен спросила бабушку, в какой коллеж ходила мама.

– Коллеж Карно, двести метров отсюда.

– Туда я и запишусь.

– Не думаю, чтобы они тебя взяли.

– Чем я рискую? Всего лишь отказом.

Девочка спозаранок пришла в коллеж и заявила, что хочет у них учиться. Никогда прежде администрации не доводилось искать решения в таких диковинных ситуациях. Поэтому вызвали Главного.

– Я дочь Доминики Розек, которая когда-то у вас училась. Я бы хотела записаться в третий класс.

– Посреди учебного года?

– Вчера вследствие семейной трагедии мама была вынуждена расстаться с отцом. Нам пришлось спешно уехать. У меня нет с собой документов и личного дела.

– Почему ваша мама сама не пришла, чтобы записать вас?

– Сейчас мама ищет работу, чтобы нам было на что жить.

– Какой коллеж вы посещали в Париже?

Дав все необходимые сведения о своем коллеже, Эписен уселась, вытащила двуязычное издание «Илиады» и погрузилась в чтение.

Директор связался с парижским коллежем, где ему рассказали удивительные вещи про ученицу по имени Эписен Гийом, и парижское мнение подкрепило собственные впечатления директора. Он попросил выслать ему в Брест школьные документы замечательной ученицы и повел ее в третий класс.

Тем временем Доминика явилась в фирму «Терраж». Ее бывший патрон тотчас пригласил ее в кабинет.

– Я рассталась с мужем, – заявила она. – Я, конечно, понимаю, что за последние двадцать лет все сильно изменилось, но если вы возьмете меня на работу, я всему научусь.

– Мы у вас в долгу, – сказал шеф. Видя ее недоуменный вид, он пояснил: – Именно благодаря вам я нанял Клода.

– Не понимаю… – растерянно ответила Доминика.

– Двадцать лет назад, когда этот двадцатипятилетний молокосос явился ко мне рассказывать про свой парижский проект, я поначалу отнесся к нему с недоверием. Тогда он заявил мне, что он ваш жених. Жених моей самой серьезной работницы. И вот тут я решил, что ему можно доверять. Получается, что своим неслыханным успехом фирма «Терраж-Париж» обязана именно вам. Вы этого не знали?

– А когда именно произошел этот разговор?

Порывшись в своих папках, патрон заявил:

– Пятнадцатого сентября тысяча девятьсот семидесятого года.

Доминика изменилась в лице. С Клодом они встретились 12 сентября. 15-го он еще даже не пригласил ее в ресторан. С быстротой молнии она восстановила события того времени: «В субботу он встречает дуру набитую, понимает, что ее можно брать голыми руками, и незаметно выуживает у нее название фирмы. 14 сентября он записывается на прием к шефу и получает приглашение на 15-е. Во вторник, 15-го он до такой степени уверен, что будет женихом этой гусыни, что делится этим по секрету с патроном и завоевывает его доверие. В его колоде я была его единственным козырем. И этого оказалось достаточно».

– Все в порядке,