О самом концерте писалось, что Баяну и Эсклармонде много аплодировали, что Северянин был встречен овациями: «...его знают. Ему громко заказывают его стихи».

Во время Первой мировой войны Шамардина была сестрой милосердия. После Октябрьской революции 1917 года стала профессиональным партийным и советским работником: секретарь земотдела Тюменского губревкома, член коллегии уездного ЧК в Тобольске, председатель Главполитпросвета и член коллегии Наркомпроса Белоруссии. Там Софья Сергеевна вышла замуж за партийного деятеля Белоруссии И. А. Адамовича. В 1937 году она была репрессирована, отбывала срок в лагере и только через 17 лет реабилитирована.

Турне футуристов

Вадим Баян восторженно вспоминал время своего триумфа — совместных выступлений с настоящими столичными поэтами: «Пожар футуризма охватил всю наиболее взрывчатую литературную молодёжь. Хотелось культурной революции и славы... Воспалённые поэты, по мере своих материальных возможностей, метались по стране, жили в поездах всех железных дорог и на страницах всех газет.

Находясь наполовину в Петербурге, штаб-квартиру в то время я имел в Симферополе, где жила моя мать. Организацию турне товарищи возложили на меня, и отправным пунктом нашего литературного похода я эгоистически избрал Симферополь, куда я приехал из Петербурга отдыхать после кипучей работы по подготовке к выходу в свет в издании “Т-ва Вольф” моей книги “Лирический поток”.

От предложения Северянина меня залихорадило, тем более что идеолог нашей группы, “директор” “Петербургского глашатая” Иван Игнатьев, который должен был выступать с докладом “Великая футурналия”, косвенно уведомил меня о предполагавшемся самоубийстве (в начале декабря он писал “если я умру, память мою почтите вставанием”, а 20 января — зарезался). И, конечно, не пополнить группу такой крупной силой, как Маяковский, было бы непростительной ошибкой...»

Итак, 26 декабря 1913 года Игорь Северянин вместе с Маяковским выезжает в Симферополь. О встрече подробно рассказывает Вадим Баян:

«За десять дней до нашего выступления, а именно 28 декабря старого стиля, в 11 часов утра, по прибытии с севера курьерского поезда, у меня в квартире раздался настойчивый звонок и в переднюю бодро вошли два высоких человека: впереди, в чёрном — Северянин, а за ним весь в коричневом — Маяковский. <...> Северянин бывал у меня и раньше и чувствовал себя как дома, а Маяковский вообще не знал, что такое “дома” и “не дома”. <...> Маяковский, крупно шагая, всё время быстро ходил взад и вперёд по комнате. Наконец, когда неразбериха предложений достигла апогея, он решил продиктовать:

— Я предлагаю турне переименовать в Первую олимпиаду футуристов и немедленно вызвать Давида Бурлюка.

Он тут же сел за стол и начал составлять основной текст афиши (рукописи Маяковского у меня сохранились, и я содержание предложенной им афиши привожу в точности). Спотыкаясь пером по бумаге, он написал следующее:

“ПЕРВАЯ ОЛИМПИАДА

РОССИЙСКОГО ФУТУРИЗМА.

Поведёт состязающих[ся]

ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ

1. МЫ

Новые гунны. О меди и о мясе. Гении без костюма. Зачем узоры на лицах и галстуки из аршина весны? Если есть Давид Бурлюк, значит, ‘стальные грузные чудовища’ нужнее Онегина, а если пришёл Игорь Северянин, то значит, ‘Сremе de Violette’ глубже Достоевского. Я какой?

II. СОСТЯЗАЮТСЯ

Вадим Баян (стихи)

Игорь Северянин (поэзы)

Давид Бурлюк (стихи)

Владимир Маяковский

(стихи и куски трагедии, шла в Петербурге,

театр Комиссаржевской)”.

Вслед за афишей он написал бесхозяйственную по размерам телеграмму Бурлюку в Херсон и набросал такой грандиозный маршрут, для прохождения которого потребовалось мобилизовать двух устроителей.

В маршрут входило двадцать крупнейших городов России, в том числе и обе столицы. В карте поэта скрещивались такие амплитуды, как “Тифлис — Петербург”, “Варшава — Саратов”. Все предложения Маяковского как организатора Первой олимпиады футуристов были приняты, разработаны и немедленно двинуты в ход. В группу, намеченную нами, из прежней группы, кроме меня и Северянина, был включён только Иван Игнатьев, понравившийся Маяковскому своим выражением: “Неверие — величайшая вера самому себе”».

В декабре 1913 года, читая лекцию «Поэзия вне групп», Владимир Пяст включает в афишу, помимо Анны Ахматовой и Осипа Мандельштама, Игоря Северянина. В реальности именно в это время Северянин оказался в гуще футуристической группы так называемых кубофутуристов. 31 декабря Северянин встречает Новый год в театре Таврического дворянства вместе с Маяковским и Вадимом Баяном и уже 7 января наступившего 1914 года выступает в Симферополе в Театре Таврического дворянства на вечере «Первая олимпиада футуристов» при участии Маяковского, Давида Бурлюка и Вадима Баяна. Предполагалось участие Ивана Игнатьева с докладом «Великая футурналья», но он накануне отъезда из Петербурга покончил жизнь самоубийством.

I. Владимир Маяковский. Достижения футуризма.

II. И. В. Игнатьев. Великая футурналья.

III. Состязание поэтов.

1. Вадим Баян. “Монолог”.

2. Давид Бурлюк. “Со стоном проносились мимо...”.

3. Владимир Маяковский. “Несколько слов о моей жене”.

4. Игорь Северянин. “Весенний день”».

По той же программе через два дня, 9 января, состоялось выступление в Севастополе в зале Общественного собрания, а 13 января — в Керчи в Зимнем театре. Георгий Шенгели, в то время керченский гимназист, вспоминал, как посетил футуристов в гостинице «Приморская», чтобы прочитать свои стихи:

«Вхожу. Обыкновенный “роскошный номер” провинциальной гостиницы. — Справа диванчик, перед ним стол, окружённый стульями, слева ширмы. На диванчике сидит человек в коричневой куртке с бронзовыми плоскими пуговицами, украшенными изображением якоря. У человека чрезвычайно длинное лицо...