Умение держать себя. Вести дом.

– Прислуживать?

– Если понадобится.

Я кивнула.

В этом вся мать, и… и теперь я не то чтобы не осуждаю ее. Скорее, начинаю понимать.

– Меня злило твое упрямство. И это нежелание слушать меня. И…

– Я сама?

– Я видела других девочек. Тихих. Скромных. Разумных.

Как Зои Фильчер.

– А я была не тихой, не скромной…

– Не разумной, – поправила матушка. Она покачала головой, глядя, как я размазываю по тарелкам пену. Сама матушка воду пускала тонкой струйкой, да и то лишь затем, чтобы смочить тарелки.

После их следовало хорошенько вымыть. Сполоснуть. Вытереть досуха. Поставить в шкаф, выставив по размеру.

– Тебе никогда не хватало гибкости. И действовала ты так, как надлежит мужчине. Эти постоянные споры с соседями. Драки… зачем ты расцарапала Зои лицо?

– А зачем она обозвала меня дрянью?

Точнее, выразилась Зои куда как интересней, оказалось, что и леди известно много разных слов. Я вспылила…

– Дорогая, что мешало обозвать ее тоже?

Может, отсутствие фантазии? Впрочем, я стряхнула тарелку и сунула ее в шкаф.

– Или не обозвать, но сделать так, чтобы некоторые… скажем так, особенности ее характера стали известны широкой публике? Ударить, конечно, проще, но в этом случае жертвой стала Зои.

Слово царапнуло.

Жертва?

Несомненно… бледная полупрозрачная кожа. Худоба. И взгляд, преисполненный ненависти, будто это я виновата в том, что с ней случилось.

– Неудачный пример, – согласилась матушка. – Но так ведь во всем, что бы ты ни делала, ты проявляла одновременно упрямство и редкостную узколобость.

– Спасибо.

– Не за что. В этом есть и моя вина. Мне бы следовало объяснить тебе, что мир… все еще принадлежит мужчинам.

– Повторяешься.

– И буду повторяться.

Я вытерла ладони о штаны. Вот к чему этот разговор? Откровения? Впрочем, теперь я точно знаю, почему матушка не дала свою кровь. Хотя, конечно, глупо. Она родила Вихо или нет, дело третье. Главное, что Вихо считал ее матерью.

– Уна… – она закусила губу и уперла пальцы в подбородок. – Тебе стоит уехать.

– С чего бы?

– Чучельник вернулся.

– И черт с ним…

– Начнется расследование…

Это я уже поняла. И маленькая семейная тайна, может статься, перестанет быть тайной. Что изменится? Да сколь я знаю, ровным счетом ничего.

– В городе… уже неспокойно. Знаешь Мередит Ингби?

– Злоязыкая старуха.

– Именно, но у нее огромное количество родственников. Есть те, кто работает в полиции. И вот там уверены, что все это время Чучельник продолжал убивать. Счет идет на сотни, если не на тысячи… хотя тут, полагаю, она несколько преувеличивает.

Сказано это было без особой уверенности.

– Она всегда преувеличивает.

Вот не понимаю, каким боком тут я. Мередит Ингби обожала сплетни, причем настолько, что не отказывала себе в удовольствии их выдумывать.

– Но пошел слух, что это из-за Эшби.

– Ника?!

– Миссис Фильчер уверена, что именно он и есть Чучельник.

– Ник?

Ненормальная женщина. Вот она и вправду думает, что ей станет легче, если Ника посадят? Зои поправится? Или… скорее, она получит опеку и над Зои, и над состоянием Эшби.

– Конечно, это лишь домыслы, и правды в них немного. Ей сочувствуют, хотя некоторые и полагают, что она слишком уж увлеклась. И что если она и вправду так ненавидит Ника, ей следует уехать.

– Я ей тоже так сказала.

– Когда?

– Вчера… а что?

– Ничего. Держись от нее подальше, – матушка произнесла это своим особым голосом. Но мне уже не девять. И даже не одиннадцать. Я привыкла жить одна. А еще мне лень спорить, и поэтому я лишь плечами пожимаю.

– Уна… пожалуйста, – а вот это что-то новенькое. И за руку меня взяла, сжала легонько. – Я понимаю, что ты привыкла считать меня злом, но она опасна. Я чувствую. Она так давно себя убеждала, что во всех ее бедах виновен Эшби. Она ненавидит не только его, но и всех, кто с ним связан. А вы с Ником…

– У меня нет желания пить с ней чай. И вообще…

Руку отпустили.

Мы с Ником друзья, и не более.

– Я боюсь, что ее выдумки могут счесть… стоящими внимания. Газеты только-только заговорили о Чучельнике, но… это весьма благодатная тема, – матушка присела на край стула. – В том числе для всякого рода манипуляций. А Эшби – фигура видная. И неоднозначная… в плане того, что ему принадлежат земли на Драконьем берегу. И не только земли. В позапрошлом году Деверик выдвинул предложение расширить город. Если строиться на север, то можно выйти за границу заповедника и не нарушить закон. Да и ходили упорные слухи, что и заповедник вполне может потерять свой статус. Драконы больше не находятся на грани исчезновения, более того, их поголовье выросло настолько, что они начали мешать.

А вот теперь я матушку слушала весьма и весьма внимательно.

– И само собой, и церковный комитет, и мэрия были бы не против. Туристы – это деньги, которых нам не хватает. Да, Эшби многое делают для города, но лишь то, что полагают нужным.

Ник, подозреваю, не обрадовался.

Туристы – это, конечно, деньги. А еще люди, которым эти деньги принадлежат. Шумные, бестолковые, любящие выпивку и хороший отдых. Они заполоняют окрестные городки, а когда уходят, то оставляют после себя горы мусора и грязь. Они вездесущи. Наглы. И не способны соблюдать элементарные правила.

Да, Ник точно не обрадовался.

– Он наложил вето. Воспользовался старым правом. И договором, который заключил его предок с основателями города. Я подробностей не знаю, но многие дамы были разочарованы. Оказывается, что эта ситуация возникает не впервые. И люди надеялись, что после смерти отца Ник пойдет на уступки. Он казался куда более современным, нежели Станислав… впрочем, выбора у него особого нет.

– Почему?

– Сам Эшби связан договором и обязательствами. Эти земли уступили ему не просто так. Главное, что очень многие будут рады, если Ник окажется Чучельником. Более того, подозреваю, что кое-кто не удержится от искушения… помочь раскрыть это дело.

Матушка поднялась и поправила юбку.

– Поэтому уезжай, Уна. Просто уезжай. Я не хочу, чтобы ты стала частью чужой игры.

Глава 19

Она не должна была появиться. Но она появилась.

Томас закрыл глаза и сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Здесь нет его вины.

Нет ничьей вины, кроме того придурка, который решил, что ему надоело прятаться. И другого, подстегнувшего. Томас еще поговорит с репортеришкой, которому не молчалось. Как же… сенсация.

Теперь вот и еще одна.

Она сидела на высоком стуле вполоборота.

Светлые волосы. Платье с пышной юбкой. Розовое. В лиловый горох. И отчего-то от сочетания