– А ты как выкрутился?

– Да повертелся…

Первым делом Вадим показал простреленную руку хирургу, тот оказал помощь. В сущности, ему повезло, пуля проскочила между большим и указательным пальцами, кости не раздробила, лишь порвала сухожилия. А где-то после обеда пришел к Булькатому в дом, у того сидел Хачик. Вадим с ходу врать:

– Адам Рудольфович, я недавно с завода, там случилось непонятное. Кто-то поджег барак, я никого из наших не нашел… пусто там.

– Постой, – перебил Булькатый, – а сам-то где шлялся? Помнится, ты должен был дежурить. Привезли всех, кроме тебя.

Адам давно не вдавался в подробности, кто и когда должен дежурить, за этим следил доверенный человек. Но поскольку на заводе спрятал Лию, поинтересовался и личностями охраны. Одного заменил, так как был он новенький, а новичкам сначала устраивали испытания, к серьезным делам не подпускали. Вадим же работал более полугода, потому его кандидатуру не забраковал.

– Я? – И Вадим виновато опустил голову. – Я у ручья лежал, раненый. Вот, в руку. Мы сильно выпили… Клянусь, Адам Рудольфович, это первый и последний раз! Меня заставили, смеялись, что не хочу пить, молокососом обзывали… я и поддался нечаянно. Напились все пятеро, потом потянуло к девчонке… ну, вы знаете. – И Вадим опасливо покосился на Хачика.

– Говори, говори, – разрешил Булькатый.

– Ну вот. Двое заснули, пьяные вусмерть, а двое решили к ней сходить. Я стал возражать, а Валет взял и выстрелил в меня. (Валет – главный насильник – утонул, подтвердить не мог.) В руку попал. Потом ударил под дых. Больше ничего не помню. Очухался на рассвете, искал братву, а никого не нашел. Пешком шел в город. Вот и все. Простите меня. Я виноват.

Булькатый и Хачик переглянулись. Второй сделал чуть заметное движение головой и бровями. Адам понял, позвал своего парня, показывавшего ночью дорогу людям Хачика к заводу. У Вадима внутри все оборвалось, он-то его видел. Булькатый спросил охранника:

– Ты говорил, что с Каракулем был еще один. Этот?

– Не знаю, – опустил тот углы губ вниз, выражая тем сомнение. – Может, и он. За их спинами бушевал огонь, лица темные были. Каракуля по голосу узнали, а второй молчал.

– Кто такой Каракуль? – спросил Вадим растерянно. Он Каракуля мог не знать, потому что не входил в число приближенных к Адаму людей, которые везде сопровождали патрона и были в курсе всех дел.

– Свободен, – сказал Адам охраннику. – Ты, Вадик, тоже иди. И помни, что ты очень плохо себя вел. Но я прощаю тебя. Иди. Позже поговорим.

– И все? – удивленно спросил Каракуль, когда Вадим закончил рассказ. – Больно просто получилось. Не расслабляйся, предупреждаю. Раз они достали утопленников, значит, и тебя искали. На их месте я предположил бы, что ты помог мне проникнуть на пойловку. Потом плавал в подвале, выбрался со мной и убежал. Они считать умеют. Или тебя Гоги сдаст, на это и рассчитывает Булькатый. Гоги расскажет ему другую басню, тогда из тебя жилы вырвут за обман. Смотри в оба, наверняка будут следить за тобой.

– Гоги? – глаза Вадима недобро сузились. – Гоги в больнице без сознания, головкой стукнулся сильно. Я ему припомню крыс и ледяную воду. Утопил своих же.

– Я бы тоже вас утопила вместе с Гоги, – вдруг рассвирепела Лия.

– Слушай, девчонка, я прошу у тебя прощения. Я пьяный был, не соображал, что делал. Как-то все глупо вышло, мне сейчас стыдно. Я такого никогда не делал…

– Но хотел сделать! Ты такой же, как они! – прорычала она, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в лицо Вадима ногтями. Каракуль дернул ее на себя, одной рукой обхватил за плечи, второй зажал рот.

– Так не сделали ж, – пожал плечами Вадим. – Вон его благодари, а меня уж прости. Чем я могу еще помочь?

– Пока ничем, – ответил Каракуль, Лия вырывалась, мычала, а он держал ее крепко.

– Учти, если надумал бежать, то только лесом. Но это невозможно, в глубине дебри непролазные. По побережью тоже нет пути. Остается переждать.

– Ты пока выясняй, что к чему, мне завтра доложишь в это же время здесь же. Возьми трубку, только проверь, она под водой плавала.

– Был бы аппарат, а наладить сможем, – вертел в руках мобильник Вадим. – Батарейки заменим, почистим…

– Звони, если что срочно, – сказал Каракуль. – Да, вот еще. Возьми деньги, оплати сразу три номера, найдешь их в записке.

– Купи мыло, пасту и три зубные щетки, – наконец вырвалась Лия.

– Вот, – кивнул Каракуль, – купи. Еще одежду Лии.

– Для меня приготовил? – кивнул в сторону пулемета Вадим. – Ну, вообще-то правильно, я бы тоже подготовился. Ладно, пока. Не сердись, девчонка, все обошлось.

Вадим сбежал вниз, а Каракуль и Лия, теперь не торопясь, пошли назад в лес. Она несла пакеты, он пулемет. Каракуль, как всегда, не знал, о чем с ней говорить. Когда приходится действовать, слова сами собой находятся, а в спокойной обстановке не было ни слов, ни темы, из-за чего злился на себя. И Лии было неловко идти молча.

– Что ты собираешься делать? – спросила.

– А, кстати! – остановился Каракуль, положил пулемет на землю, достал мобильник. Заговорил неуважительно: – Алло! Хачик? Это Захар Быкин.

– Ты спятил! – ахнула Лия, но он только подмигнул ей.

– Эх, Хачик, слова своего не держишь. Нехорошо это, не по-мужски. Я же говорил: не мешай, а ты с легавыми листовки расклеил… Ах, не ты клеил? Ну, так вот, Хачик, Лия у меня. А бумаги теперь ищи сам, раз меня поставил вне закона… Нет, ты! Ты же меня ментам сдал… Бабки? Это хорошо – бабки, но ведь опять надуешь. Ладно, я подумаю.

– Он за меня деньги предлагал? – спросила Лия, когда Каракуль взгромоздил на плечи пулемет и зашагал по дороге.

– За бумаги Алекса. Тебя, если ты ему попадешься, просто убьет. Думаю, и меня прикончит, когда доставлю ему папку. Знаешь, сколько обещал? Триста «зелени». Тысяч!

– Но у меня нет папки! – В голосе Лии послышались отчаяние и недоверие, она даже отстала.

– Я знаю, – повернулся к ней Каракуль. – Но бумаги надо достать. Лия, не смотри на меня так. Помни, что было ночью, это главнее. Неужели ты мне и сейчас не доверяешь?

– Доверяю, – с сомнением произнесла она. – Но зачем тебе эти проклятые бумаги?

– Пойми, меня разыскивает милиция. Тебя тоже. Мы убежим, а за нами хвост потянется, розыск объявят по стране. Мы не сможем жить спокойно. На мне уже четыре трупа и побег из ментовки. Так вот, я хочу с этим дерьмом рассчитаться раз и навсегда, поняла? Я не хочу прятаться. В тех бумагах наши жизни.

– Как ты рассчитаешься? Их так много, – пессимистично вздохнула она.

– Подумаем. Да не бойся ты. – И неожиданно для себя обнял ее за плечи. Лия не стряхнула руку, как делала это раньше, наоборот, слегка прильнула к Каракулю, подстраиваясь под его шаг. – Не бойся, Лия, выплывем, как из бассейна в подвале.