– А остальные знают? – прошептала я.

Уилла опустила глаза. Они с Уэстом держали это в тайне даже от собственной команды.

– Скажешь об этом хоть одной живой душе, и я убью тебя, – сказала она, внезапно впав в отчаяние. – Я не хочу этого делать, но мне придется.

Я кивнула один раз. Я понимала, чем опасен этот секрет. Это была та информация, из-за которой человек мог лишиться всего.

Уилла замерла, глядя поверх моего плеча, и я обернулась, чтобы увидеть стоящего на дороге маленького босоногого мальчика, который утопал в слишком большой для него мужской одежде. Он нервно заломил руки, бросил взгляд через плечо и снова посмотрел на Уиллу.

Как будто передав какое-то секретное сообщение, он внезапно сорвался с места, и Уилла побежала за ним. Мы петляли по извилистой улочке, время от времени на поворотах теряя из виду мальчика, пока не оказались за углом очередной лачуги. Мальчик остановился, запрыгнул на край осыпающейся крыши и уселся на ней, подобно птице. Он указал на груду перевернутых ящиков, после чего выпрямился, перелез через стену и исчез.

Мы с Уиллой ступили в пятно света на влажной земле, и я резко втянула воздух, когда Уилла начала отбрасывать в сторону ящики. Она замерла, упав на колени, когда в солнечном свете появилась раскрытая ладонь.

Уэст.

Я стаскивала с кровати одеяла, пока Остер и Падж несли Уэста вверх по лестнице таверны. За ними по пятам следовал врач. Они аккуратно уложили его, и свет свечей упал на его лицо. Уэст был сильно избит, его опухшее лицо было испачкано кровью настолько, что было невозможно оценить тяжесть повреждений.

Врач поставил свою сумку на пол и закатал рукава рубашки, прежде чем приступить к работе.

– Вода, марля… – пробормотал он. – Лучше еще и виски принести.

Падж коротко кивнул и исчез за дверью.

– Что случилось? – Уилла склонилась над Уэстом, одной рукой слегка касаясь открытой раны на его лбу.

Он поморщился, втягивая воздух сквозь зубы, когда врач надавил на его ребра кончиками пальцев.

– Зола, – ответил он. Что ж, это было единственное возможное объяснение. – Нам не следовало покидать корабль. Не после того, что произошло в Дерне.

Глаза Уиллы метнулись ко мне. Уэст ни слова не сказал о «Мэриголд», но, должно быть, он уже знал, что произошло с парусами.

Падж вернулся со всем необходимым, и Уэст потянулся за виски еще до того, как Остер успел вытащить пробку. Он залпом осушил маленькую бутылку и лег на спину. Его грудь тяжело поднималась и опускалась, когда он морщился от боли. Внезапно он поднял глаза, встречаясь со мной взглядом, и будто бы только что замечая мое присутствие.

– Что ты здесь делаешь?

Я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась слабой.

– Бегаю по переулкам в поисках тебя.

Мне не нравилось видеть Уэста в крови. От ужасного зрелища у меня внутри все болезненно сжималось. Прежде чем мое лицо выдало меня, я выскользнула в коридор, чтобы наблюдать оттуда, как врач работает в ночи при свечах.

На пол, испачканный отпечатками грязных подошв, падали использованные марлевые тампоны, и Уэст стонал и ругался каждый раз, когда руки врача касались его. Когда мужчина снова наклонился к нему, Уэст оттолкнул врача от себя, отчего тот едва не свалился с табурета.

Остер засмеялся рядом со мной, стирая кровь Уэста со своей татуировки на руке в виде завязанных в узел змей, но его смех звучал неуверенно. С тех пор как мы подняли Уэста по лестнице трактира, команда находилась не более чем в десяти шагах от него, и на лице каждого из них было написано тихое беспокойство.

Уэст сел, свесив ноги с кровати, и наклонился вперед, опираясь на локти, чтобы врач мог зашить рану на задней стороне его плеча. Кожа, покрывавшая его спину и руки, в теплом свете свечей казалась еще более золотистой, и на ней, словно чернильные пятна на холсте, пестрели черные и синие кровоподтеки.

– Сколько тебе было лет, когда Сейнт взял тебя на работу? – прошептала я, подходя ближе к Уилле.

Она глубоко вздохнула, уставившись на свои ботинки, как будто пыталась решить, стоит ли отвечать на мой вопрос.

– Он меня не брал.

– Так как же ты тогда оказалась на «Мэриголд»?

– Из-за этого тупоголового ублюдка, – Уилла дернула подбородком в сторону Уэста. – Когда ему было девять, его нашел в Уотерсайде и взял на борт один торговец, а через год Уэст вернулся за мной. Он протащил меня на корабль посреди ночи, а на следующее утро, когда мы уже были в море, он притворился, что нашел безбилетницу, – Уилла грустно улыбнулась. – Он убедил шкипера оставить меня на борту, потому что я была маленькой и могла взбираться на мачты быстрее, чем кто-либо еще.

Именно это имела в виду Уилла, когда сказала, что не выбирала эту жизнь. Уэст сделал выбор за нее.

– И шкипер согласился?

Она пожала плечами.

– Он не выбросил меня за борт. Он сказал, что либо я научусь выживать, либо мне не место в море.

– Ты когда-нибудь сожалела о том, что он затащил тебя на корабль? – прошептала я.

– Я сожалею об этом каждый день, – ответила она без промедления. – Однако Уэст не хотел оставлять меня в Уотерсайде. И теперь я не хочу оставлять его на «Мэриголд».

Для них обоих это было проклятием, которое связывало по рукам и ногам любого в Узком проливе, кто любил кого-либо, помимо себя. Через щель в двери я видела, как Уэст зажмурился, когда врач отрезал нитку, которой шил.

– Кстати говоря, а что связывает тебя и Сейнта? – Уилла наклонилась ближе ко мне, понизив голос.

Я выпрямилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я спрашиваю, зачем пересекать Узкий пролив ради того, чтобы попасть в команду к такому человеку, как он? Ты ведь не могла, в самом деле, думать, что он возьмет тебя на работу.

Я уставилась на Уиллу, стиснув зубы.

– Я…

Врач протиснулся в дверь, прижимая к груди свою сумку, и, ворча, спустился по лестнице. Его белая рубашка теперь была испачкана свежей кровью. За дверью Уэст осушал очередную бутылку виски, прижимая руку к боку.

– Идите сюда, – его хриплый голос разнесся по коридору.

Команда вошла в тесную комнату. Все взгляды были устремлены на Уэста. Врач смыл с него практически всю кровь, однако его тело было покрыто свежими швами, а синяки стали ярче. Если бы Уэст пролежал в лабиринте Уотерсайда еще день или два, он, возможно, там же испустил свой последний вздох.

– Докладывай, – он коснулся уголка своей распухшей губы костяшками пальцев.

Хэмиш глубоко вздохнул, прежде чем сказал:

– Паруса не спасти. Если мы их починим, они порвутся при первом же шторме. И с учетом потерянного товара у нас не хватит денег, чтобы вернуться на маршрут.