Лейтенант Авдеев встал и доложил, что к нападению на волостной полицейский участок группа готова. Лейтенант Зиняков выделяет для совместной операции двадцать партизан. Кроме того, откроет в нескольких местах стрельбу, чтобы отвлечь часть полицаев.

Главной целью этого нападения было освободить заложников и нескольких подпольщиков, которых собирались в ближайшие дни переправить в районную тюрьму. Бывший начальник волостной полиции Трегуб находился под охраной в отряде. Главного районного полицая Тимофея Шамрая торжественно похоронили и наградили посмертно орденом за верное служение рейху.

Очередной удар должен был продемонстрировать, что даже за стенами своих укрепленных гарнизонов полицаи не могут ощущать себя в безопасности.

Напутствуя группу, Журавлев коротко пожелал удачи и напомнил:

– Постарайтесь любой ценой спасти заключенных.

Кроме полицейского участка, в селе Вязники размещался небольшой немецкий гарнизон. Два десятка солдат, в основном выписанных из госпиталей, во главе с лейтенантом.

Они занимали кирпичный дом, огороженный колючей проволокой, и были хорошо вооружены. В гарнизоне имелся вездеход «БМВ», два пулемета, 80-миллиметровый миномет и достаточное количество боеприпасов. Пост представлял наибольшую опасность.

Если волостным полицейским участком командовал присланный из района и толком не вникший в обстановку новый начальник, то немецкий лейтенант, участник прошлой мировой войны, порядок в своем подразделении держал крепко.

Чего нельзя было сказать о волостной полиции после исчезновения Трегуба и потери в бою сразу шести-семи человек. Полицаи все чаще запивали, а новому начальнику, чтобы не привязывался, подсунули молодую податливую вдову.

Авдеев и Зиняков хорошо знали обстановку в Вязниках. Им было известно, что после окружения 6-й армии Паулюса под Сталинградом среди полицаев пошли тревожные разговоры. Паулюс окружен, советские танки прорываются вперед, и неизвестно, чем кончится это мощное наступление.

Но большинство полицаев отчетливо осознавали, что пути назад у них нет. Костяк из двух десятков наиболее решительных и жестких полицаев подчинил себе остальную часть гарнизона, заставил дежурить по ночам крестьян-оборонцев и был готов дать отпор.

Удар по волостному полицейскому участку и немецкому гарнизону был нанесен на рассвете. Удивительно, но первыми почуяли для себя опасность дворовые собаки. Разношерстные дворняжки и несколько охотничьих псов, поднимающих лай, когда приближаются чужие, почуяв опасность, забились в конуры и молчали.

Эта необычная тишина заставила проснуться нового начальника полиции Михаила Саяпина. Он вышел на крыльцо, держа наготове автомат.

Бывший техник-интендант (звание, равное лейтенантскому) служил немцам с осени сорок первого года, когда понял, что не переживет в концлагере первую военную зиму.

Он старался сильно не выпячиваться. Несмотря на свое командирское звание, долгое время числился рядовым полицаем. Ожидал, в какую сторону повернется обстановка. Летом сорок второго года, когда немцы наступали на всех фронтах и вышли к Дону, тридцатилетний интендант принял предложение Шамрая возглавить хозчасть районной полиции.

Благодаря изворотливости Саяпин, как мог, уклонялся от карательных операций. Однако Шамрай, видевший любого насквозь, однажды отвел техника-интенданта в подвал и приказал лично расстрелять двоих заложников.

– Сегодня, считай, твое крещение! Не тяни кота за хвост, начинай.

У Михаила Саяпина был отнюдь не слабый характер. Он не боялся крови, но этот расстрел уже не оставлял ему ни одного шанса выкрутиться в случае победы Красной Армии.

Он и здесь попытался схитрить. Рука с «наганом» тряслась. Пули крошили кирпичную стену подвала, а два обреченных человека съежились и кричали от страха. Может, Шамрай сделает это сам?

– Хитришь, сучонок! – встряхнул его за шиворот Удав. – Что, патроны кончились? Добивай их ногами. Сапоги у тебя крепкие. Живее!

Саяпин сделал все, как было приказано, хотя добить заложников не смог: они продолжали шевелиться и стонать. Тогда Шамрай сунул интенданту свой пистолет:

– Попробуй промахнись!

Интендант Саяпин не промахнулся. Слишком велик был страх перед громадным безжалостным человеком, который мог просто сломать ему шею за неподчинение.

После исчезновения Трегуба Саяпина назначили руководить волостной полицией.

– Место хлебное, – усмехался Шамрай. – Только не вздумай больше меня воровать.

И вот морозная ночь, замолкнувшие собаки и скрип снега под ногами партизан или энкавэдэшников. Саяпин лихорадочно натянул валенки, полушубок, подхватил подсумок с запасными магазинами и гранатами.

– Миша, что случилось? – заглядывала в обледеневшее окно подруга.

– Беги к сестре и укройся пока у нее. На улицу не высовывайтесь.

– Это партизаны?

– Не переживай. У нас достаточно сил, чтобы отбиться.

Он проводил женщину и выглянул из-за палисадника. Вдоль улицы мчались в сторону участка две пароконные повозки. За ними спешили партизаны из отряда «Сталинцы». Саяпин выпустил красную ракет – сигнал тревоги.

Где-то уже хлопали выстрелы. К дому начальника волостной полиции бежали трое-четверо его подчиненных. Бой начался прямо напротив ворот. У полицаев имелся ручной пулемет, к ним присоединились несколько оборонцев.

Один из партизан упал и, оставляя темный след на снегу, пополз к забору. Саяпин бил короткими быстрыми очередями, затем выпустил еще одну ракету. Возле полицейского участка шла интенсивная стрельба, взрывались гранаты.

Партизаны, наступавшие вдоль улицы, прорывались именно туда. Молодой полицай, сосед Саяпина, азартно опустошал обойму за обоймой. Опыта у него недоставало. Он не догадался сменить позицию и угодил под пулю. Видимо, ему перебило ногу выше колена. Он крутился на одном месте и просил о помощи.

Улица простреливалась насквозь, и приближаться к раненому никто не рисковал. Партизаны действовали более активно. Парень в шапке с красной лентой, обежав один из домов через двор, оказался в нескольких шагах от пулеметчика.

Тот стрелял в другую сторону и не успел вовремя разглядеть опасность. Винтовочный выстрел в упор шатнул грузного пулеметчика, но у него хватило сил развернуться и выпустить очередь в парня.

Они лежали рядом. Партизан лет двадцати в армейском бушлате и полицай-пулеметчик в черной форменной шинели. Оба пытались подняться, но тяжелые раны мешали сделать это.

– Андрюху убили! – ахнул кто-то.

Другой партизан подскочил к полицаю-пулеметчику и несколько раз ударил его трофейным штык-ножом. Затем заглянул в пожелтевшее лицо Андрюхи, который уже не дышал.

– Возьми у полицая пулемет, – подсказали ему. – Умеешь пользоваться?

– Не дурней тебя! – меняя диск, огрызнулся парень. – Я теперь из «дегтярева» в капусту крошить их буду.